Стоит ли об этом
Шрифт:
И ничего в моей жизни не изменилось. Время от времени я заходил то в один, то в другой храм, был как–то ещё на исповеди и причастии. Но это были эпизоды. Во всяком случае, «Отче наш» я наизусть не знал. Ох уж эта мне интеллигентская размазня, это «не два, не полтора». Я хорошо знаю цену интеллигентщине, потому что сам из неё вышел, и не факт ещё, что вышел полностью.
Где–то в конце 1991 года я пошёл в Прилуцкий монастырь, чтобы взять интервью у наместника. Так я познакомился с игуменом Ефремом (Виноградовым). Отец Ефрем произвёл на меня огромное впечатление. Блестящий столичный интеллектуал, очень яркий интересный собеседник, он даже внешне впечатлял своим орлиным носом и большой чёрной бородой. За таким человеком хотелось идти. Я встретил того, кто был мне нужен.
По мотивам нашей первой встречи я подготовил очерк, отец Ефрем прочитал его, внимательно на меня посмотрел и спокойно сказал: «Это хороший текст». Да, тогда я уже что–то понимал, по крайнем мере, рвался к пониманию, и батюшка это оценил. Но верил ли я тогда в Бога? Ну тогда, наверное, уже верил. Но почему же я не уверен в этом?
Я помню, как во мне что–то хрустнуло, когда я узнал, что Бог не есть старик, сидящий на облаке, Бог есть Дух, который наполняет собой всё. Я чётко помню те слова, которые родились в моей душе в ответ на это открытие: «Ну в такого Бога я вполне могу верить». Но почему я не помню даже, кто мне это сказал и совсем не помню в каком году это было? Да потому что великое и судьбоносное открытие «Бог существует» не произвело в моей жизни никакой перемены. Потому что пока человек не в Церкви, пока он лишь эпизодически околачивает церковный порог, сам факт признания бытия Божия ничего не стоит и ничего не значит.
Меня тянуло ко всему церковному, да мало ли кого к чему тянет по причинам может быть психологическим, а то и просто эстетическим. Это ещё не религиозность. Человек, даже твёрдо уверенный в том, что Бог есть — ещё не обязательно — религиозный человек.
Я тогда задумал целую книгу про Прилуцкий монастырь, и у меня появился повод для регулярных встреч с отцом Ефремом. Батюшка несколько раз давал мне хорошие книги, например, Нилуса, и для меня понемногу начал открываться живой мир церковной веры. Я несколько раз бывал на литургии в монастыре, но как–то это всё было… вяло.
И вот я закончил книгу, внёс в неё всю правку, которую попросил сделать отец Ефрем, и принёс ему чистовой вариант, с тем, чтобы он похлопотал об издании. А отец Ефрем покинул Вологду. И книга осталась у него.
Тем временем несколько лет нараставшие в моей душе количественные перемены начали приобретать черты нового качества. Я уже чувствовал, что хочу в церковь по–настоящему, по–нормальному, но к этому, видимо, нужен был ещё один толчок.
Как–то на пороге моего редакционного кабинета появился бородатый мужчина лет сорока. Он просто сказал: «Отец Ефрем просил вам передать», протянув мне папку с машинописью моей книги. На мои вопросы об отце Ефреме он отвечал коротко, односложно, явно не будучи расположен к общению. Но уходя, уже взявшись за ручку двери, он сказал через плечо: «Если я буду нужен, меня можно найти за каждой литургией в Лазаревском храме».
Где–то через месяц я его нашёл, и мы начали регулярно встречаться. Он научил меня всему, чему был научен от своего духовного отца. Он терпеливо отвечал на мои глупые неофитские вопросы. Каждый раз я уходил от него с пачкой православных книг из его обширной личной библиотеки. Я впервые серьёзно подготовился к исповеди и причастию. Причащался три недели подряд, как мне порекомендовали. С этого времени я считаю себя церковным человеком. И конечно же, я очень хорошо, в деталях помню, как проходило моё воцерковление. Это был август 1994 года.
Помню, иду я в храм на свою «генеральную исповедь» по пустынной утренней улице. А тогда пару дней назад умерла тётя Тоня Мурашёва. И вдруг, то ли запахом каким на меня опахнуло, то ли ещё что, но я почувствовал её присутствие рядом с собой. Меня это не удивило, я улыбнулся и подумал: «Тётя Тоня… всё нормально».
Мне тогда только что исполнился 31 год. С тех пор я в Церкви 20 лет.
Мне не раз приходилось встречаться с «как бы верующими» околоправославными интеллигентами, которые считают, что «обрядовость» и исполнение «всех правил» — это не главное, а главное — «Бога в душе иметь». Я сам такой был. Я знаю, чего стоит эта позиция. Она не стоит ничего. Любая нецерковная вера — иллюзия, самообман. Человек не сможет «иметь Бога в душе», пока он вне Церкви.
На этом я решил завершить свои автобиографические заметки. Нет никакого смысла вспоминать о тех событиях, от которых меня отделяет менее 20-и лет.