Стокгольм

Уотергроув Меган Джой

– Прости… - только и могу пролепетать я. Я знаю, что он хочет рассказать дальше. Я помню все просто отлично.

– Не надо, - резко отвечает Грег, - Тебе совсем не было жаль меня. Ты смеялась и веселилась, как и твои дружки. Вам было весело! А мне? Как думаешь, мне было весело? Я помню тот момент. Я выбегаю из школы и иду по дороге, в сторону дома. На улице дождь, проливной, но мне все равно. Я промокаю, почти до нитки, в одной рубашке. Пиджак я оставил в зале…и теперь мерзну без него. Ночь холодная, - лицо Грега приобретает оттенок ярости, и я инстинктивно вжимаюсь в спинку кровати, боясь его реакции. – Прошло около десяти минут, и

я увидел яркий свет фар. Я прекрасно знал, кому принадлежит эта машина. Знал я и то, что они собираются сделать со мной. Поэтому я побежал. Быстрее и быстрее, шлепая по лужам, по грязи. Но убежать мне не удалось.

Я смотрю на него и плачу. Не могу больше сдерживать себя. Это больно, неприятно, ужасно. Я помню…помню все. Боже. И снова всхлип. Грег улыбается – улыбка мертвая. Как и он.

– Джон Ноквилл догнал меня, Алиша. Но ты ведь и так знаешь это? Потому что ты была там. В той машине, - говорит Грег, рассматривая меня, - Я помню твой голос. Иронично, но именно он спас меня от смерти. Когда они вылезли из машины, Ноквилл и его шайка, и стали колотить меня, я слушал в голове твой голос. Я пытался восстановить его в памяти. Вспоминал твое лицо, его черты…чтобы не чувствовать такой дикой боли. Бейсбольные биты довольно тяжелые, ты знала? Когда они проходятся по твоим ребрам – ребра ломаются. Я отлично помню звук моих ломающихся ребер. Одно за другим. Помню, как начинаю задыхаться, хватаю ртом воздух, но его нет. Как будто его выкачали. Легкие наполняются кровью, я кашляю.

– Прекрати…- умоляю я, но он не слышит.

– А потом они начинают колотить битами мое лицо, - шепчет Грег, и в его глазах горит такая ненависть, какую я не видела никогда, - Знаешь, на что оно было похоже? Кровавое месиво. Кровь залила мне глаза, я уже ничего не видел и почти не слышал. Только твой голос. Не припоминаешь, что ты делала, Алиша? Ты смеялась.

– Нет…

– Да, я помню. Лучше всего я запомнил именно этот момент. Ты смеешься, вместе с остальными своими подружками, а потом я уже почти ничего не соображал. У меня было сотрясение, сильное. Помню отрывки. Ноквилл с дружками тащат меня куда-то, прямо по земле, за ноги, а потом…я чувствую, как мои легкие наполняются водой. Они скинули меня в озеро. Думали, что я мертв. – Грег усмехается, - Наверное, тогда я поверил в Бога. Он помог мне, это очевидно. Иначе меня бы здесь не было. Я бы просто утонул в том озере, и все вы прожили бы долгую, спокойную жизнь. Но нет, Алиша, этого не случится.

Он на секунду замирает, словно мысленно отвечая на мой немой вопрос «Как ты остался в живых?»

– Я выполз из озера, Алиша, - говорит он, улыбаясь, как абсолютный сумасшедший, - Можно сказать, я воскрес. Вы убили меня, но не позаботились о том, чтобы замести следы и подчистить за собой все это…дерьмо. Вы оставили меня, думая, что я мертв. А я вернулся. И стал новым, усовершенствованным.

– Джимми…

– Нет, Алиша, - резко говорит он, и его глаза становятся ледяными, - Тот мальчик, Джимми Трэтстоун, мертв. Он утонул в том озере. И я…это тот, кого тебе стоит бояться. Потому что я хочу твоих страданий. Хочу, чтобы все вы заплатили за то, что сделали со мной.

Глава шестнадцатая

Я больше не плачу.

Мне не страшно, уже все равно. Мое сознание понимает, что Джим прав. Или Грег, не важно. Жду удара, терпеливо, с закрытыми глазами. Слышу тяжелые шаги и скрип кровати. Грег садится рядом, и я невольно открываю глаза. Он смотрит на меня – внимательнее некуда.

–

Ты не умоляешь меня прекратить, как всегда? – удивленно и в то же время насмешливо спрашивает он. Я не знаю, нужно ли отвечать, но все же делаю это.

– Зачем? Ты прав…я заслужила все это. Я отлично тебя понимаю, Грег. Если бы такое сделали со мной, я бы тоже стала мстить.

Мой голос такой ровный и беззаботный, что я сама себе удивляюсь. Неужели можно так быстро переключаться? Наверное, я совсем потеряла остатки рассудка. Грег смотрит на меня, и в его глазах появляются странные искорки. Наверное, размышляет над тем, что сделать со мной. Через несколько секунд он говорит:

– Тебе не страшно?

– Нет. Бей.

Он осознает, что я говорю серьезно. Я зажмуриваюсь и слегка подергиваю плечами, это нервное.

– Не буду, - говорит Грег, спустя несколько секунд, и выжидающе смотрит на меня снова. Я моргаю и не понимаю, что творится в его больной голове. То он хочет моей смерти, то отказывается наказать меня. – Есть лучший способ наказания.

Он встает и разворачивается к двери. Чтобы уйти. Чтобы оставить меня без еды, воды! Нет!

– Нет, Грег! Ты не уйдешь просто так! – резко кричу я, - Я заслуживаю! Я заслуживаю наказания! Ты не можешь оставить меня одну снова, прошу, лучше побей меня.

Маленькой толикой мозга я осознаю, что умоляю маньяка остаться и избить меня, и нахожу это весьма ненормальным. Но с другой стороны, я понимаю, что не протяну больше одна, взаперти, без еды и питья. Нет, уж лучше пусть убьет меня. Я не вынесу одиночества снова.

Я боюсь сойти с ума. Как он.

Грег останавливается и, полуобернувшись, смотрит на меня большими зелеными глазами. Он удивлен моей просьбой, но в этих глазах я вижу тот самый огонек, опять. Он словно колеблется, бить меня или уйти. Его руки нервно подергиваются, я замечаю это, но молчу. Наверное, таков переход от Грега к Джимми. Но ведь Грег сказал, что Джимми больше не вернется. И он прав – не возвращается, остается Грег и, подлетая ко мне, хватает за горло, и валит на кровать. Я не издаю ни звука. Грег наваливается сверху, и мои руки оказываются распластанными по кровати, а тело прижато телом Грега. Он смотрит на меня, безумные глаза сверкают, как изумруды. Темные изумруды. В его глазах горит другое желание, я знаю его, очень хорошо.

– Ты паршивая дрянь, Алиша… - шепчет он мне на ухо, и я снова закрываю глаза. Не хочу видеть того, что он будет делать. Но сопротивляться не стану. Иначе он уйдет.

Я должна завоевать его доверие. Обязана. И, быть может, тогда мне удастся сбежать отсюда.

– Я всегда мечтал о тебе, - снова его шепот, тихий и вкрадчивый. Он словно науськивающий змей говорит на ушко самые запретные желания. Но я не Ева. – Сколько себя помню.

– Ты уже сделал то, о чем мечтал.

– Нет, не так. Я хочу, чтобы ты желала этого, Алиша. Ты будешь этого хотеть, как глотка воды, как кусок хлеба, как вдоха. Жизненно необходимо, понимаешь?

– Зачем тебе это? – верещу я тихонько. Он хватает мой подбородок и поворачивает, чтобы я могла смотреть на него. Прямо в эти страшные глаза. И я смотрю.

– Потому что я люблю тебя, Алиша, - сверкая своими сумасшедшими глазами, говорит Грег, - Ты знаешь это, не так ли? Я хочу, чтобы ты хотела меня, чтобы ты любила меня, как любила Джона Ноквилла. Мне это необходимо. Жизненно необходимо. Ты получила достаточно наказаний. А всем остальным я уже давно отплатил.

Я моргаю, непонимающе глядя на него, и только спустя несколько бесконечных секунд, осознаю, что он сказал. «Всем остальным я уже давно отплатил…»