Столетняя война

Gordon Corrigan

A GREAT AND GLORIOUS ADVENTURE

Печатается с разрешения издательства Atlantic Books Ltd и литературного агентства Synopsis.

В 1801 году Георг III, милостью божьей король Великобритании, Франции и Ирландии, отказался от притязаний на французский престол. В течение четырехсот шестидесяти лет, со времен короля Эдуарда III, все девятнадцать предшествовавших Георгу английских монархов кичились гербом, на котором английские львы (понимавшиеся также как леопарды [1] ) соседствовали с французскими королевскими лилиями, а позже с шотландским львом и ирландской арфой.

Отказ от притязаний на французский престол исходил из прагматичных соображений. Начиная с 1793 года Англия и Франция находились в состоянии войны. Англичане боролись с Французской Республикой, выступали за реставрацию Бурбонов, и в такой политической ситуации им было, разумеется, не с руки претендовать на властвование над Францией. В 1802 году, согласно Амьенскому мирному договору (прервавшему войну лишь на непродолжительный срок), Англия признала Французскую Республику, что сделало нереальным стремление английского короля взойти на французский трон. Тем самым закончились английские, а затем британские притязания на властвование над Францией по праву наследования.

Однако на этом соперничество двух стран не закончилось. Имперские амбиции двух великих держав, географически разделенных лишь узким морем и заинтересованных в обширной торговле с другими странами и господстве на торговых путях, приводили к неизбежному противоречию интересов. Но если в двадцать первом столетии это соперничество касается в основном интерпретации предписаний, разработанных Европейским союзом, и оружием является словесная перепалка, а не сабли и порох, все же остается совершенно очевидным тот факт, что со времени нормандского завоевания Англии англичане воевали с французами год из каждых пяти. Конечно, можно изменить эту статистику по своему усмотрению и учесть, что французы и англичане были союзниками в Крымской войне, позже воевали на одной стороне в Первую мировую войну, а также и то, что англичане поддерживали французов во Вторую мировую войну до установления во Франции режима Виши, а затем оказывали помощь «Свободной Франции» генерала де Голля, а также еще и то, что Франция принимала участие в операциях НАТО. Все же, несмотря на все это, английские ветераны до сих пор не могут забыть, как французы в 1940–1943 годах воевали с англичанами на Ближнем Востоке, Мадагаскаре и в Северной Африке. Сражение при Креси [2] отстоит не так далеко по времени от общей сельскохозяйственной политики современности, но отголоски многовековых неприятельских отношений между англичанами и французами проявляются и поныне: так, президент Франции генерал Шарль де Голль брал за правило во время передвижения по стране не приближаться к Азенкуру [3] ближе тридцати километров.

Основной причиной Столетней войны стали притязания английских королей на французский престол. Но были и другие мотивы: суверенитет некоторых частей Франции, принадлежавших Англии по праву наследования, а также раздражавшие англичан периодические союзы шотландцев с французами и, наконец, коммерческие интересы английского государства во Фландрии. Столетняя война не являлась неутихающей, непрерывной, да и само это название появилось гораздо позже.

Столетняя война состояла из нескольких военных кампаний, между которыми были периоды перемирий, продолжавшихся иногда много лет. Война началась в 1337 году, когда английский король Эдуард III предъявил свои притязания на французский престол, а конец этой войны пришелся на 1453 год, когда англичане ушли из Франции, оставив за собой лишь Кале. Ни один человек из числа восторженно провожавших на пристани Оруэлла первую английскую экспедицию, под предводительством Эдуарда III отправлявшуюся во Францию, не дожил до возвращения из этой страны последнего английского воинства, а люди, жившие во время окончания Столетней войны и знавшие о битве при Азенкуре, были уже немолоды.

Столетнюю войну можно расценить как последовательность событий, преобразовавших жителей Англии – по сути, наполовину французов, в подлинных англичан. В большинстве случаев причины и цели, сопутствовавшие Столетней войне, были более или менее постоянными, и, хотя основные сражения значительно изолированы по времени, их разумно и удобно считать единой войной.

Во времена Столетней войны было выгодно быть солдатом. Даже если солдаты в связи с очередным перемирием между англичанами и французами не требовались ни Эдуарду, ни Генриху V, ни другим военачальникам, таким как Бедфорд и Талбот, можно было принять участие в войне за бретонское наследство – в опытных солдатах нуждались оба противника. Если же кто хотел оказаться в теплых краях, то можно было присоединиться

к войску Джона Гонта или Черного Принца, воевавших в Испании и неизменно нуждавшихся в пополнении своей армии. А вот мирным жителям, особенно в Северной Франции, приходилось несладко. Их возмущали обременительные налоги, принудительный призыв в армию, мародерство, постоянные грабежи, жестокое обращение, насилие над их дочерьми, реквизиция продовольствия и вина. Не успевали мирные жители поправить свои дела, как на них обрушивались очередные несчастья. В средневековых армиях свирепствовали болезни, и если солдаты заболевали, к примеру, сыпным тифом или дизентерией, то и жители деревень, где они появлялись, заболевали следом.

Столетняя война сыграла большую роль в политическом и военном развитии как Англии, так и Франции. Во Франции она усилила центральную власть, и в этом случае, несмотря на все обрушившиеся на эту страну несчастья и разрушения, она вышла из Столетней войны более благополучной, чем была до начала военных действий. В Англии Столетняя война усилила рост национального самосознания, что, правда, привело к нерасположению к иностранцам, и это чувство, к сожалению, до сих пор полностью не изжито. В военном отношении война коренным образом изменила методы ведения боевых действий, прежде всего английскими армиями, а затем в известной степени и французскими. В Англии, отрешившейся от войны как формы рыцарского сражения, сделали ставку на профессионализм солдат и использование их в пешем строю при поддержке появившейся артиллерии. За время Столетней войны разработали тактику ведения боя и пришли к организации командных структур, что вывело на первое место боеспособность солдат, а не бесстрашие рыцарей, кичившихся знатным происхождением.

Большинству наших современников Столетняя война известна только по битвам: при Креси, Пуатье, Азенкуре – да еще, возможно, по пьесе «Генрих V» Шекспира. Король Генрих на самом деле, вероятно, не говорил: «Что ж, снова ринемся, друзья в пролом, иль трупами своих всю брешь завалим» [4] , – но в разгар битвы, несомненно, командовал своей армией, а его кампания 1415 года может являться примером руководства войсками, который актуален и поныне.

Однако Столетняя война – это не только три битвы, да и в конце этой войны англичане ушли из Франции, оставив за собой лишь Кале. Уход англичан из Франции был обусловлен нехваткой денег на продолжение войны и политической нестабильностью в самой Англии; к тому же сыграл свою роль и военный фактор: выиграв сражения, англичане, как правило, не спешили развить успех и закрепиться на завоеванной территории, и этот урок ныне тоже по-прежнему актуален.

В этой книге я попытался придерживаться тех знаний, которыми обладаю, и взглянуть на войну с позиций военного. Но каждому пласту истории присущ не только военный фактор, но также социальный и политический; все они связаны друг с другом, и невозможно понять те или иные события без уяснения того, чем люди жили в определенное время: их амбиций, уклада жизни, верований и даже жажды обогащения. В то время как некоторые средневековые короли задумывались о будущем, о перспективах своей страны, большинство их подданных жили текущим днем: фермер боялся, что разорится, ибо ящур мог привести к падежу скота, а любой человек (будь то сеньор или нищий) во времена «Черной смерти» трясся за свою жизнь – всего лишь укус блохи оказывался смертельным.

Историк обязан рассматривать определенный исторический пласт с различных сторон, но, на мой взгляд, не должен придерживаться нейтралитета. Полагаю, что мне удалось изложить перипетии Столетней войны со всей скрупулезностью, но я не могу скрыть своего убеждения, что притязания англичан на французские земли были законными, а даже если это не так, я горжусь достижениями короля Эдуарда III, Черного Принца и Генриха V. Несмотря на жестокость, проявленную англичанами во время войны, я бы скорее примкнул к войску Генриха V, Кэлвели, Ноллиса или Дагворта, чем к армии Бертрана Дюгеклена, лучшего французского полководца, или к войску Жанны д’Арк.

Литературы о Столетней войне предостаточно, но не все эти произведения достоверны: некоторые из них носят пропагандистский характер; при этом зачастую события, в них описанные, иллюстрируются суждением post hot ergo propter hoc [5] . Теме Столетней войны также посвящены многочисленные картины и гобелены, но в них, как правило, превалирует полет фантазии автора, старавшегося приукрасить действительность. На этих произведениях изобразительного искусства не увидишь ни поля сражения, утоптанного конями, ни пота и крови атакующих друг друга солдат, ни агонии умирающих. Вместо этого – опрятно экипированные солдаты, блеск доспехов, холеные лошади, сияние солнца на голубом небе. Так быть не могло.