Столетняя война
Шрифт:
Поначалу Эдуард считался с парламентом, но затем, когда ему стало требоваться все больше и больше денег, равно как и солдат для пополнения войск в Аквитании, он для достижения своей цели выбрал кратчайший путь и размеры налогов стал устанавливать сам. Декан собора Святого Павла умер от апоплексического удара, узнав, что с доходов священнослужителей станут взимать пятидесятипроцентный налог. Наживался король и на производителях шерсти. У них принудительно скупали продукт их труда по цене ниже рыночной, а затем продавали с большой прибылью для королевской казны. Королевские сборщики налогов колесили по всей стране для изъятия продуктов питания и зерна. Говорили, что эти сборщики занимались мздоимством и сговорчивых освобождали от сборов, а из того, что собирали, часть присваивали. Многие бароны, призванные на военную службу, отвечали отказом. Когда Эдуард пригрозил графу Норфолку его повесить, если тот не отправится в Аквитанию,
К тому времени, когда Эдуард во главе экспедиционных сил отплыл во Фландрию к августу 1297 года, – Англия была на пороге гражданской войны: бароны опять собирались поднять мятеж, как это было сначала при Иоанне, а затем при Генрихе II, но им помешало восстание в Шотландии.
До смерти шотландского короля Александра III в результате несчастного случая отношения между Англией и Шотландией тревоги не вызывали. Король Шотландии Вильгельм Лев платил Генриху II феодальную подать, и считалось, что английский король является сюзереном Шотландии, хотя и не имеет возможности вмешиваться в дела шотландской администрации. Александр III не оставил прямых наследников, и его ближайшей родственницей стала считаться шестилетняя внучка, отцом которой был Эрик, король Норвегии. Эдуард I решил женить своего старшего сына Эдуарда Карнарвона (будущего Эдуарда II) на «норвежской девице», но она, направляясь в 1280 году в Шотландию, умерла на одном из Оркнейских островов, после чего появилось немало претендентов на шотландский престол. Гражданской войны удалось избежать благодаря епископу Сент-Эндрюса, который попросил Эдуарда I вступить в переговоры с претендентами на верховную власть в Шотландии. В результате претендентов осталось двое: Роберт Брюс и Джон Балиол. Оба, потомки норманнов, владели землями по обе стороны границы между Англией и Шотландией (Балиол являлся более крупным землевладельцем). «Великое дело» – избрание преемника шотландской короны – закончилось решением Эдуарда отдать пальму первенства Балиолу (что кажется справедливым), который и был коронован в 1292 году.
После коронации Балиола Эдуард, воодушевленный успехами в Уэльсе, решил распространить свое влияние на Шотландию и пополнить армию местными силами, чему Балиол не очень противился. Однако в результате такой политики Эдуарда образовался Совет шотландских баронов, забравший в 1295 году, после отстранения Балиола от управления государством, властные полномочия в свои руки и заключивший дружественный союз с французским королем Филиппом IV. Обеспокоенный возможностью войны на два фронта, Эдуард в 1296 году вторгся в Шотландию, разбил шотландскую армию и настоял на безоговорочной капитуляции Балиола и шотландских баронов. Если бы после этого Эдуард восстановил Балиола на шотландском престоле и не стал настаивать на своих феодальных правах, то не произошло бы восстания, поднятого шотландцами. Но Эдуард поступил иначе. Он решил, что Шотландией станет управлять его ставленник, вице-король, и назначил на эту должность графа Уоренна, а ему в помощь определил губернаторов, которым поручил насаждение на местах английских законов. Кроме того, в то же время английские священнослужители стали занимать вакантные должности в шотландских приходах. Наконец, когда Эдуард распорядился перевезти в Англию Скунский камень, непременный атрибут коронации шотландских монархов, восстание стало неотвратимым. Оно началось в 1297 году, как только Эдуард прибыл во Фландрию, чтобы участвовать в войне с Францией.
Едва шотландцы взялись за оружие, недовольства, порожденные несправедливым способом финансирования французской кампании, в Англии прекратились, ибо первостепенным стало негодование английских баронов, возмущенных восстанием тех, кого бароны стали считать подвластными им людьми. Тем временем Роберт Брюс, не взошедший на шотландский престол по решению Эдуарда, легко справился с войском Уоренна, а затем излишне самонадеянная английская армия потерпела жестокое поражение в битве при Стерлинг-Бридж в сентябре 1237 года; при этом англичане попали в засаду, мастерски устроенную шотландцами, которых возглавлял Уильям Уоллес.
Узнав о поднятом шотландцами мятеже, Эдуард пришел к соглашению с Филиппом IV о прекращении конфронтации и спешно вернулся в Англию. В июле 1298 года англичане в сражении при Фолкирке разбили армию Уоллеса. Это сражение стало самым кровавым на британской земле (до битвы при Тоутоне в 1461 году), но не принесло англичанам решающего успеха. Правда, шотландцы долгое время не рисковали встретиться с англичанами в открытом сражении, зато досаждали им мелкими стычками, сопровождавшимися быстрым отходом после завершения дела. Так продолжалось до 1304 года, когда большинство шотландских баронов пришли к соглашению с Эдуардом. После сражения при Фолкирке Уоллесу приписали государственную измену, после чего казнили: сначала его повесили, не допустив,
Спокойствие в Шотландии после 1304 года продолжалось недолго. В 1306 году Роберт Брюс, после восстания 1297 года перешедший на сторону Эдуарда, поднял новый мятеж, уничтожил других претендентов на шотландский престол и наконец стал королем Шотландии. Последовали новые сражения между англичанами и шотландцами. В 1307 году Эдуард I на пути в Шотландию умер. На смертном одре он завещал своему сыну продолжить завоевание непокорной страны. Затраты на войну к тому времени составили огромную сумму, и Эдуард, помимо напутствия, оставил сыну государственный долг в размере двухсот тысяч фунтов (около ста двадцати четырех миллионов фунтов по нынешнему курсу в пересчете на серебро).
Эдуард II, не в пример своему отцу, не пользуется большим вниманием историков. Да и в хрониках Эдуарда II описывают как неприятного и некомпетентного в государственных делах. Он унаследовал от отца высокий рост и внешнюю привлекательность, хорошо держался в седле, но был чужд рыцарских побуждений и не стал придерживаться обычной системы поощрения отличившихся на службе у короля, которая предусматривала относительно справедливое распределение должностей, титулов и земель и тем самым способствовала преданности людей, на которых король мог опереться. Эдуард II не осыпал милостями баронов, готовых ему служить, и вместо этого раздавал земли и почести двум своим преуспевающим фаворитам, которые оказывали ему услуги интимного свойства.
В то время в глазах церкви гомосексуализм считался грехом, равным ереси, да и миряне воспринимали его как ужасный порок. И все же склонностям Эдуарда могли бы не придавать особенного значения, если бы он утаивал их, к чему он, вероятно, не стремился. Некоторые современные источники полагают, что отношения Эдуарда II с его фаворитами не носили предосудительного характера, а были формой братства по оружию, чему подтверждением служит то обстоятельство, что Эдуарда обвиняли в гомосексуализме прежде всего при жизни, а после его кончины эти разговоры утихли. Эдуард и оба его фаворита были женаты и имели детей, но всем троим наследники были необходимы, да и не является необычным, когда гомосексуалист иной раз прельщается женщиной. Но в Средневековье также не было необычным, если мужчины в силу необходимости спят на одной кровати (так, в английских казармах одна кровать предоставлялась двоим, а то и троим солдатам). А вот то, что Эдуард в ночь после своей коронации делил постель не с женой, а с мужчиной, выглядело действительно необычным. То, что бароны подозревали Эдуарда II в гомосексуализме, объясняет тот факт, что они включили в его коронационную речь обязательство «выполнять законы и обычаи королевства».
Одним из двух фаворитов Эдуарда II, разделявших с ним кров с того времени, когда тот стал принцем Уэльским, был Пьер Гавестон, гасконский рыцарь, преданно служивший еще Эдуарду I, который и возвел его в рыцарское достоинство. А вот Эдуард II пожаловал Пьеру титул, который обычно носили лишь принцы крови, – граф Корнуолл. Гавестон был умным и привлекательным человеком и толковым администратором. К тому же он с успехом участвовал в рыцарских поединках и непременно сопровождал короля на охоте. Но, несмотря на то что он был любимцем Эдуарда II, ему порой приходилось сталкиваться с немалыми трудностями. Ему жилось бы намного легче, если бы он сдерживал свой язык и не поднимал на смех знатных людей – ведь политические амбиции ему, похоже, были чужды, – но Гавестон вечно давал волю своим насмешкам и многих знатных людей наделил обидными, но меткими прозвищами. Так, тучного графа Линкольна он называл «Ненасытное Брюхо», графу Пемброку дал прозвище Еврей Иосиф, графа Ланкастера, кузена Эдуарда II, богатейшего человека в стране и владельца большого войска, удостоил прозвищем Краб, а лорда Уорика, который впоследствии поспособствовал гибели Гавестона, называл «Черный пес Ардена». Гавестон не только высмеивал знатных людей, но и публично унижал их своими победами в рыцарских поединках, а также принял непосредственное участие в коронации Эдуарда II, хотя по своему социальному положению не имел на это права.
Гавестон женился на племяннице короля, хотя и в этом случае по своему социальному положению не мог даже претендовать на такие высоты в жизни. А вот Эдуард так не считал и, перед тем как уехать во Францию, чтобы забрать невесту, назначил своего фаворита временным правителем государства. Своими поступками и положением главного советника короля Гавестон нажил себе опасных врагов. Его трижды отправляли в изгнание: один раз при короле Эдуарде I и дважды – при Эдуарде II, который был вынужден идти на уступки всемогущим баронам, грозившим поднять мятеж, если фаворит короля не отправится в ссылку.