Столетняя война
Шрифт:
– Мы удержим брод, - ответил Томас.
– И я попрошу отца Ричарда прийти сюда до зари, - сказал сир Реджинальд, направляясь обратно к лошади.
– Отца Ричарда?
Заскрипела кожа, когда сир Реджинальд забирался в седло.
– Это один из капелланов графа Уорика. Ты ведь хочешь прослушать мессу?
– Если будет битва, то да, - ответил Томас, а потом помог сиру Реджинальду со стременами.
– А по-твоему, что произойдет утром?
Лошадь сира Реджинальда топталась на дороге. Седок
– По-моему, мы капитулируем, - сухо ответил сир Реджинальд.
– Да поможет мне Бог, но именно так я считаю, - он развернул коня и направился к холму.
– Ты можешь разглядеть дорогу, сир Реджинальд?
– спросил Томас.
– Лошадь может. Хоть у одного из нас должна быть толика здравого смысла, - он цокнул языком, и лошадь ускорила шаг.
Казалось, что ночь никогда не кончится. Стояла полная темнота, а с ней пришло чувство уныния, которое обычно возникает в такие ночи. У неглубокого брода шумела река.
– Тебе нужно попытаться поспать, - сказала Женевьева, удивив Томаса. Она перешла через брод, чтобы присоединиться к нему на северном берегу.
– Тебе тоже.
Я принесла тебе это.
Томас взял из ее рук лук и ощутил его знакомую тяжесть. Тисовый лук высотой с человеческий рост, прямой как стрела и утолщающийся к середине. Он ощутил, какая гладкая у него поверхность.
– Ты натерла его?
– спросил Томас.
– Сэм дал мне остатки своего ланолина.
Томас провел рукой по луку. В центре, где покоилась стрела до того, как тетива посылала ее в смертоносный полет, он ощутил маленькую серебряную пластину. На ней было выгравировано странное животное, держащее кубок - эмблема обесчещенной семьи Вексий, его семьи. Накажет ли его Господь за то, что бросил Грааль в холодные морские воды?
– Должно быть, ты замерзла, - произнес он.
– Я подняла юбку, - ответила она, - а брод неглубок, - она села рядом и положила голову ему на плечо. Некоторое время оба молчали, просто устремив взор в темноту.
– Так что же произойдет завтра?
– спросила она.
– Уже сегодня, - уныло произнес Томас.
– И это зависит от французов. Либо они примут предложение церкви, либо решат, что им лучше победить нас в битве. А если они примут предложение, мы поскачем на юг.
Он не сказал ей, что его имя в списке тех, кого заберут в качестве заложников.
– Убедись, что лошади оседланы. Кин тебе поможет. Они должны быть готовы до рассвета. И если услышишь семь звуков горна, значит, мы отправляемся. Поедем быстро.
Он почувствовал, что она кивнула.
– А если горн не протрубит?
– спросила она.
– Тогда французы придут убивать нас.
– Сколько их?
Томас пожал плечами.
– Сир Реджинальд считает, что у них около десяти тысяч человек. Точно никто не знает. Может, больше, может, меньше. Много.
– А у нас?
– Две тысячи лучников и четыре тысячи латников.
Женевьева замолчала, и он предположил, что она размышляет о неравной численности армий.
– Бертийя молится, - произнесла она.
– Полагаю, многие сейчас молятся.
– Она стоит на коленях у креста, - сказала Женевьева.
– У креста?
– Позади дома, у перекрестка, есть распятие. Она говорит, что останется там на всю ночь и будет молиться, чтобы ее муж умер. Как думаешь, Господь прислушивается к молитвам вроде этой?
– А ты как думаешь?
– Я думаю, что Бог от нас устал.
– Лабруйяд не будет драться в первых рядах, - сказал Томас.
– Он сделает так, чтобы впереди были другие. А если дела пойдут плохо, то просто сдастся.
Он слишком богат, чтобы быть убитым, - он погладил ее лицо, ощутив кожаную повязку, закрывающую поврежденный глаз. Она ослепла на этот глаз, ставший молочно-белым. Томас сказал, что это ее не портит, и действительно в это верил, но она не верила. Он прижал ее к себе.
– Хотела бы я, чтобы ты был слишком богат, чтобы быть убитым, - произнесла она.
– Так и есть, - улыбнулся Томас.
– Они могли бы назначить за меня целое состояние в качестве выкупа, но не станут.
– Кардинал?
– Он не прощает и не забывает. Хочет сжечь меня живьем.
Женевьева хотела сказать ему, чтобы был осторожен, но это была лишь пустая трата слов, как и молитвы Бертийи перед крестом у дороги.
– Что, по-твоему, произойдет?
– спросила она вместо этого.
– Думаю, мы услышим, как горн протрубит семь раз, - ответил Томас.
А потом он поскачет на юг, как будто за ним гонятся все демоны ада.
Король Иоанн и два его сына встали на колени, чтобы получить гостию и приобщиться к телу Христову.
– In nomine Patris, et Filii, et Spiritus Sancti, - нараспев произнес епископ Шалонский.
– И пусть Сен-Дени хранит тебя, оберегает и принесет победу, которую желает Господь.
– Аминь, - буркнул король.
Дофин принц Карл встал, подошел к окну и распахнул ставни.
– Еще темно, - произнес он.
– Это ненадолго, - сказал граф Дуглас.
– Я слышу первых птиц.
– Позвольте мне вернуться к принцу, - заговорил кардинал Талейран из дальнего конца комнаты.
– С какой целью?
– спросил король Иоанн, раздраженный тем, что кардинал не назвал его "сир" или " ваше величество".
– Чтобы предложить им перемирие, когда условия прояснились.
– Условия ясны, - ответил король, - и я не склонен их принимать.
– Вы предложили эти условия, сир, - с почтением указал Талейран.