Столетняя война

Корнуэлл Бернард

Англичане и гасконцы их не преследовали. Всадники позади строя крикнули им:

– Держать строй! Не преследовать! Пусть уходят!

Возникло искушение погнаться за французами и захватить богатых пленных, но это преследование проделало бы брешь в строю, а если это не удалось французам со своей сталью, то и англичанам не стоит так поступать из жадности. Они остались в строю.

– Тебе стоит попытаться драться с оружием, - сказал Томасу Карил, развеселившись.

У Томаса пересохло во рту. Он едва мог говорить,

но как только французы ушли, появились женщины из английского обоза с наполненными речной водой бурдюками. Их было недостаточно, чтобы каждый мог утолить жажду, но люди выпили то, что имелось.

А в долине протрубили горны.

Враг снова приближался.

Первый гонец, добравшийся до короля, был весь в пыли. Пот прочертил дорожки по пыльному лицу. Его лошадь побелела от пота. Он спешился и преклонил колено.

– Мой господин, - сказал он, - ваш сын принц просит подкрепления.

Король обозревал дальний холм. Он мог разглядеть знамена англичан через самый широкий проем в изгороди.

– Что произошло?
– спросил он.

– Враг ослаб, сир. Сильно ослаб.

– Но не сломлен.

– Нет, сир.

Прибыли еще два посланника, и король получил полное представление о том, что произошло этим утром. Гонцы восхваляли его старшего сына, рассказывая, как дофин великолепно сражался, во всех этих историях король сомневался, но сделал вид, что поверил.

Что действительно было похоже на правду, так это то, что англичане слабели, но дисциплинированно держали строй.

– Они упрямы, сир, - заявил один из гонцов.

– Ах да, упрямы, - туманно выразился король. Он наблюдал, как войска его старшего сына отходят с дальнего холма. Они шли медленно, должно быть, изнуренные таким долгим сражением.

Обычно схватки между латниками заканчивались через каких-нибудь несколько минут, но армии, по-видимому, сражались по меньшей мере час.

Король смотрел, как раненый взбирается по холму, хромая и используя меч в качестве посоха для опоры при ходьбе.

– Мой сын не ранен?
– спросил он гонца.

– Нет, сир, слава Богу, сир.

– И правда, слава Богу, - согласился король, а потом подозвал графа Вентадура.
– Отправляйся к дофину, - приказал он ему, - и скажи, что он должен покинуть поле битвы.

– Покинуть поле битвы?

– Он наследник и дрался уже достаточно. Он доказал свое мужество, а теперь должен находиться в безопасности. Скажи ему, чтобы скакал в Пуатье вместе со своими придворными. Я присоединюсь к нему вечером.

– Да, сир, - ответил граф и приказал привести лошадь. Он знал, что с этим сообщением послали именно его, потому что дофин не поверит подобному приказу, если только его не принесет человек из ближайшего окружения короля.

А граф решил, что король прав. Наследник престола должен находиться в безопасности.

– И скажи герцогу Орлеанскому, чтобы вступил в битву, - скомандовал король.

– Он должен выступить, сир?

– Он должен выступить, сражаться и победить!
– ответил король. Он взглянул на своего младшего сына, которому было всего четырнадцать.

– Ты не уедешь вместе с Карлом, - сказал король.

– Я не хочу уезжать, отец!

– Ты станешь свидетелем победы, Филипп.

– Мы будем драться, отец?
– с жаром спросил мальчик.

– Следующим будет драться твой дядя. Мы присоединимся к нему, если понадобится.

– Надеюсь, что мы ему понадобимся!
– сказал Филипп.

Король Иоанн улыбнулся. Он не хотел лишать своего младшего сына радостного возбуждения этого дня, хотя отчаянно надеялся, что он останется в безопасности.

Возможно, думал он, он поведет свои три тысячи воинов, когда битва подойдет к концу, чтобы присоединиться к разгрому англичан. Его люди были самыми лучшими рыцарями и латниками Франции и потому находились в колонне короля.

– Ты увидишь битву, - обещал он сыну, - но должен поклясться, что не отойдешь от меня!

– Клянусь, отец.

Граф Вентадур скакал через колонну под командованием брата короля. Это был кратчайший путь к дофину.

Король увидел, как он доставил послание герцогу, а потом поскакал дальше, чтобы найти дофина , который теперь находился на полпути вниз по склону. Англичане его не преследовали. Они просто ждали за изгородью, и как король надеялся, это было знаком того, что они ослабли.

– Когда герцог атакует, - обратился король к маршалу Клермону, - мы передвинем свою колонну на его прежнюю позицию.

– Да, сир.

Первый грозный удар ослабил англичан. На очереди были еще два.

А потом остался только один.

Потому что как увидел король, не веря своим глазам, его брат тоже решил покинуть поле боя вслед за дофином. Сам герцог Орлеанский не участвовал в сражении, его меч не был покрыт кровью врагов, но он велел привести лошадей и повел войско на север.

– Какого черта?
– спросил король у утреннего воздуха.

– Во имя Господа, что он делает?
– задал вопрос маршал Клермон.

– Боже правый, - выпалил один из воинов.

– Он отступает!

– Придурок!
– закричал король своему брату, который находился слишком далеко, чтобы это услышать.
– Ах ты, убогий придурок, трус! Дебильный ублюдок! Кусок дерьма!

Его лицо покраснело, а изо рта брызгала слюна.

– Вперед, знамена!
– прокричал король. Он спешился и отдал поводья конюху.

Если его брат не будет драться, то колонне короля, лучшим воинам армии, придется решить исход битвы.

– Трубите в горны!
– крикнул король, по-прежнему в гневе.
– Дайте мне этот чертов топор! Трубите в горны! Вперед, на юг! Вперед!