Столичный миф
Шрифт:
Охранник вытащил Леху на берег:
— Там паренек на вахте… — Он наклонился еще ближе к Лехину уху. — Утверждает, что к вам. Но в списке его нет.
— Идем. — Леха сразу поднялся.
Отставной капитан внутренних войск не имел встроенного правового сопроцессора, позволяющего милиционерам его возраста безошибочно определять, кого бить нужно, кого не нужно, а кого нельзя; кого держать и не пущать, а кому и руку под козырек — оказать уваженье; тех незаметных навыков, что позволяют нести службу приятно и не зазорно, себе и людям на радость. К сожалению, капитан этих
Когда они вышли за двери зала и остались в коридоре вдвоем, Леха на секунду остановился. Посмотрел в окно. Под влиянием выпитого у него в голове сложилась странная иллюзия: будто весь мир собрался внутри стен уютного зала, обтянутых зеленой рельефной тканью. Белая скатерть, столовые приборы, звон вилок и ножей, музыка, лица друзей, знакомых и просто приятных людей — и ничего больше вокруг нет.
Но стоило выйти в коридор, и Леха был вынужден признать, что это лишь только иллюзия, что большой мир по-прежнему существует, в нем полным-полно людей, которым до Лехи дела нет, а ему нет дела до них. Планета все так же кружится и летит сквозь вселенную, как и миллиард лет назад, и делает это неизвестно отчего и зачем.
Коридор кончился. Теперь по лестнице надо спуститься вниз. Две карликовые пальмы в авангардных гнутых горшках по сторонам прохода точно два куцых плейбоевских хвоста. Один короткий пролет лестницы, поворот. Чтобы воздуха было больше, архитектор здесь стену всю забрал в зеркала. Там, перечеркнутые в поясе красным поручнем, два человека спускались на первый этаж. Впереди шел худой мужик в дешевом черном костюме, на шаг за ним — пьяный громила выше его на две головы. Леха качнулся, засмотревшись на себя схватился за стену.
Вот и холл.
— Здорово! — Леха с удовольствием притянул к себе худого, длинного и кудрявого парня, бывшего соседа по школьной парте. Хлопнул по спине.
— С днем рождения, Леш.
Леха кивнул и принял упакованный в подарочную плотную бумагу с красными драконами компакт:
— Спасибо, Антош. Погоди минуту, я разберусь со списком. Там что-то напутали.
В перегнутом пополам листе с черным столбиком фамилий Антона не оказалось. Но ведь он там был! Леха помнил, как сам вписывал его своим аккуратным крупным почерком и под последней буквой, кончавшейся на «у», вытянул вниз круглый росчерк.
Проблему создала клубная секретарша Леночка. Вчера вечером Лехин список попал в ее наманикюренные ручки, потому что охране список полагалось отдавать перепечатанный и заверенный подписью менеджера. Безопасность — превыше всего.
Восемнадцатилетний ребенок Леночка работой дорожила. Хотя вопрос «Нравится ли тебе работа?» вызывал у нее искренний недоумевающий смех: в этом смысле она полностью фригидна. Новое поколение классно себя чувствует в нашем мире. Но слово «работа» для них лишено такого качества, как «удовольствие». «Это же работа. Какое от нее может быть удовольствие?» — искренне округляла Леночка красивые глаза.
В клуб Леночку устраивала вся семья — «От такой работы не отказываются» — заученно повторяла она подружкам. В ее душистой завитой головке было место многим интересным вещам: кусочку белого пластыря в натертом подъеме туфли, случайно брошенному на нее хищному взгляду главного менеджера, устройству Вселенной в книге Карла Сагана, что не влезала в крошечную дамскую сумочку, и Леночка носила ее с собой в пакете и читала в метро. И поэтому между ушек с задорными красными клипсами в тон мини-юбке свободных ячеек не оказалось. Все они были заняты черт-те чем — и последние пять имен из Лехиного списка выпали. Исчезли совсем.
Леха щелкнул извлеченной из внутреннего кармана пиджака ручкой, исправил орфографию. Леха был пьян и углядеть остальные пропущенные имена не смог. Повел Антона наверх.
Леха виделся с ним два раза в год. На своем и на его дне рождения. Это был тайный парад, смотр резервов, тщательно скрытых и тщательно опекаемых. Леха знал, что на помощь Антона может рассчитывать всегда — независимо от ситуации.
Вася распорядился налить Антону штрафную, застолье шло своим чередом. Неприличный анекдот, острая закуска. Но стоило беседе вновь понести Леху вдоль низких берегов ленивой речки — Леты, как через минуту охранник опять позвал его в реальность. Чтобы снова проводить его в холл.
Вернувшись в третий раз за стол, Леха с ходу схватил стакан: а то и выпить не успеешь, как за спиной опять появится офицер.
Вдруг адский план сложился в голове. А что, как навестить Инфекцию? Ведь Лехино большое сердце без любви разорвется. Тихонько спуститься вниз, в машине полбака будет, не меньше. Тридцать километров от Окружной — разве ж это далеко? С шоссе на мост, дальше по полю, потом от ворот воинской части — налево. За холмом окажется поселок. Давно Леха там не был. Но засветло вспомнит. В конце концов, можно спросить. А от водонапорной башни — третий дом. И черт с ней, с Аллочкой.
Леха встал, собираясь перемолвиться с Васей. И тут вспомнил… Леха вспомнил, что своего самого важного гостя он в список-то и не внес. Сразу протрезвел. Рысцой бросился к лестнице.
Напротив входа в холле стоял приземистый седой мужик в синем костюме. С широких плеч пиджак свисал, туго обхватывая бедра — модный силуэт. Из-под складки брюк внизу выглядывали остроносые башмаки, набранные из трех оттенков черной кожи. Зычный бас заливал зал:
— Да на х… мне твой список. А ну-ка позови-ка мне менеджера. Да я вас тут всех завтра уволю.
— Добрый вечер, дядя Георгий!
Дядя молча сгреб племянника, по-родственному отвесив чувствительный шлепок по спине:
— Ну, где твоя невеста? Идем, показывай! — И они отправились вверх.
Леха толкнул от себя дверь — и замер. Зал оказался пустым. Недоуменно оглянулся вокруг. А, черт, там стены зеленые, а здесь синие. Не тот зал.
Следующая дверь. Когда глаза привыкли к полумраку, Леха увидел шесть пар печальных, немигающих черных глаз, в упор рассматривающих пришельцев. На краю стола — граненый стакан, покрытый куском черного хлеба. Один кавказец наклонился к соседу, что-то сказал на ухо.