Столько лет… Книга вторая
Шрифт:
«Побирушки, что ли?»– мелькнула мысль, но дверь все же открыл. Руки у того заняты, не успеет вреда причинить.
Дверь открываю, и убеждаюсь: невысокий, худощавый. Лица, правда, не разглядеть: бейсболку низко натянул.
ГЛАВА 6
Алиса
Я провела во Франции не больше месяца, чувствовала слежку. Да и не верилось мне, что Тагир оставит меня без контроля. Ему необходимо знать мое местонахождение, не стоило заблуждаться на этот счет. И я пошла на хитрость, несколько дней отдыхала. Хоть моя виза и рабочая, я ходила с Евой на пляж. Забавно было наблюдать за ней, когда она реагировала на звуки природы. Оставшись с ней один на один, я добровольно отдала
Связавшись с Клэр, я обрисовала ей ситуацию, в которой оказалась. Она приехала ко мне через неделю и помогла с «переездом» в Англию.
С этого момента календарь для меня перестал существовать, праздники, дни рождений, какие-либо даты стерлись. Теперь там были только график работы, посещения врача Евы и график оплаты жилья.
Клэр помогла мне во всем, но самое главное - решить вопрос с квартирой. Свозив по нескольким адресам в пригороде, сориентировала, какой вариант лучше. С работой я уже сама сражалась. К счастью, недолго. Наверное, уже через неделю проходила стажировку. В связи с чем я была вынуждена пойти на отчаянный шаг: оставить ребенка с посторонним человеком, с няней. Благо, Клэр дала рекомендации, эта же женщина нянчилась с ее племянниками. Покоя мне это не добавляло, я все равно волновалась за дочь. Успокоилась только через пару недель где-то.
Все, что теперь было в моей жизни,- это работа и воспитание дочери. За первые полгода моего переезда в Лондон я позволила себе только два вечера отдохнуть в компании Клэр и выпить. Во время первой же посиделки подруга вывела разговор на мой магазин, оказалось, что заказы прекратились еще до моего возвращения в Лондон. И любые попытки связаться с Россией у нее окончились провалом. На контакт не шли. Стало грустно, при чем здесь бизнес? Ненавидишь, твое право, но что, тебе деньги лишние? Кире работа не нужна? Махнув рукой, я задвигаю мысли о бизнесе как можно дальше, хоть я в него и вложила частичку своей души.
И почти каждую ночь ко мне приходил Руслан. Все, что было между нами. Что только не рождалось в моих сновидениях: как могло бы быть без Загряжского, как было бы с Аланом, если бы я ему все рассказала. И кажется, ни разу я не видела повторения своего выступления в суде, а быть может, на утро все стиралось из памяти. Впрочем, эти воспоминания и так были со мной каждый день, наяву. Достаточно было прикрыть глаза на работе, и сразу вспоминался взгляд Алана, тот, прощальный. Презрительный.
Знала, что ничего изменить не смогу, помочь буду не в силах, даже если захочу, если вернусь в Россию. Брату тут же донесут, обратись я в органы. И мне оставалось лишь уповать на то, что Тагир сдержит данное мне обещание: с Русланом ничего не случится, пока он в тюрьме. А еще молиться, как могла, как получалось. Потому что этого душа требовала. Просила счастья для Алана, которого он заслуживал. У него должна была быть семья, дети. Молилась и плакала, сколько слез повидала моя кухня…кажется, озерцо могло бы набраться. Занималась самобичеванием, понимая, что не имею права на ревность. Да и вообще, после того, что сделала, я должна была забыть о нем навсегда. Опорочила честное имя отца своего ребенка, мне не вымолить за это прощения и до конца своей жизни.
Не будь Евы, покончила бы уже с собой. Впрочем, не будь ее, и Лондона бы не было. А если уж быть честной с самой собой, то все было бы по-другому. Поступила бы я иначе? Будучи матерью самой замечательной девочки на свете, не могу ответить утвердительно. Просто не могу, потому что это означало бы, что дочери, моего ангелочка, не было бы в моей жизни. Тогда, скорее всего, вообще ничего не было бы в моем пустом существовании.
Каждый раз глядя в ее карие глазенки, я понимала, что если нужно будет, по битому стеклу пойду.
И каждый раз глядя на нее, я испытывала жгучее чувство вины, потому что допустила, чтобы Ева росла без отца.
Когда дочурке исполнился год, Клэр начала поднимать тему моего «холостячества». По ее мнению, женщина в таком возрасте просто не имеет права быть одна. И уж тем более, преступно жить без секса.
А я оставила «за кулисами» всю правду о рождении Евы, не стала рассказывать подруге все то, что наворотила там, у себя дома.
Она «забила» на меня, когда дочери исполнилось два. После того, как я под разными предлогами отфильтровала всех претендентов, которых Клэр предлагала мне, борясь с моим затворничеством, подруга так и сказала: «Клинический случай, я тут бессильна».
Я к этому моменту и сама успокоилась, мне казалось, жизнь уже налажена. Ева ходила в детский центр, я работала большую часть суток.
У нас с ней сложилась традиция. Воскресенье стало нашим днем. Сначала с коляской гуляла, а потом, когда Ева перешла на самостоятельное передвижение, плавно переключились на пешие прогулки. И благодаря родному русскому языку везде привлекали внимание, стоило начать разговаривать. Со взрослыми не всегда было легко, порой относились настороженно. Даже пару раз детей уводили, может, боялись, что Ева их научит матом ругаться? Я не обижалась. Мой ребенок вообще не обращал внимания на таких особ, ее занимало изучение окружающего мира.
А вот когда Ева пошла в детский центр, в ее словаре начали появляться английские слова, теперь мы общались на равных с местными детишками. Доче понравилось. Постепенно родной язык стал звучать только дома.
Ева росла настоящей красоткой, для меня, как для матери, это было само собой разумеющимся, но когда на одной из прогулок мы угодили под прицел камеры фотографа, я поняла, что это не только материнский взгляд на родное чадо. Фотограф оказался штатным, одного из журналов, специализирующихся на детской моде. Он дал мне визитную карточку, настоятельно попросив подумать над модельным будущим Евы. А я попросила удалить фото ребенка.
Визитку выбросила в ближайшей урне, зарабатывать своей внешностью с младенчества - это последнее, что я пожелаю своему ангелочку.
Когда Ева исполнилось три года, я поняла, что у меня растет целеустремленный, упрямый ребенок. В ее характере мало что видела своего. Казалось, она вобрала все, что меня восхищало в Алане. Тяга к спорту у нее явно прослеживалась: не смотря на ссадины и синяки, она осваивала ролики и велосипед.
Я гордилась каждым ее достижением. Мой маленький герой.
В этом году решилась на первый отпуск, думала свозить дочку на море. Мы полетели с ней во Францию. Две недели на Средиземном море, волшебное время. Дочь, попав в морскую воду, не желала из нее выходить. Бесстрашно встречала волны, визжала, когда ее окатывало с головы до ног. Моя русалочка.
А осенью, примерно в октябре, мне на голову свалилась родня. Не знаю, какие связи задействовал братик (Интерпол, ЦРУ), но он нашел меня, хоть я и меняла все документы не без помощи все той же Клэр. Позвонил, чтобы сообщить, что наша мать сейчас в реанимации после инсульта.