Столконовение цивилизаций: крестовые походы, джихад и современность
Шрифт:
Вместо того чтобы испросить позволения у халифа в Дамаске, они просто проинформировали его о своих успехах. Разгневанный такой бесцеремонностью по отношению к властям, глава всех правоверных послал гонцов с известием, что завоеватели Испании должны незамедлительно явиться в Дамаск. Вместо того чтобы чествовать героев, халиф позаботился о том, чтобы остаток жизни они провели в опале. Они больше не увидели Европы. Другие люди пошли вперед, чтобы вести борьбу, но стимул уже был утрачен.
Стремительной исламизации Европы скоро был положен конец. В сражении при Пуатье в октябре 732 года войска Карла Мартелла отметили окончание первой волны мусульманского наступления на запад, нанеся солдатам пророка сокрушительное поражение. На юге Франции остались исламские морские базы, в частности в Марселе и Ницце, но с того времени присутствие ислама было ограничено Иберийским полуостровом. Веком позже арабы взяли Сицилию, угрожая захватить и материковые области, но это им не удалось. Палермо стал городом «сотен мечетей», но римляне пережили этот мусульманский рейд, не утратив «чистоты и неприкосновенности». Ксенофобы Северной Италии и по сей день называют сицилийцев «арабами», и это прозвище нельзя считать комплиментом.
В 938 году Санчо Толстый, отчаявшись найти средство от ожирения, покинул свой холодный, продуваемый ветрами замок в северном королевстве Наварра и отправился на юг в Кордову, столицу Кордовского халифата. Тогда это был не грязный провинциальный город, который цыгане в произведениях Лорки называли «далеким и одиноким». Халиф Абдар-Рахман III сделал этот город центром науки и культуры в Европе. Его главный соперник находился не в континентальной Европе, а в отдаленной Месопотамии, где другой халиф из династии Аббасидов правил Багдадом. Оба города славились своими школами и библиотеками, музыкантами и поэтами, врачами и астрономами, муллами и еретиками, а также, конечно, тавернами и танцовщицами.
В Кордове царила настоящая свобода. То, что власть исламских правителей не была навязана силой, привело к честному соперничеству в Андалузии трех религий, своеобразному синтезу, от которого ислам также получил очень большую выгоду. Благодаря своим философам, ученым и еретикам город постепенно приобрел специфическую славу. В Багдаде об «андалузской ереси» говорили со смесью ужаса и восхищения. Страсть к экспериментам, характерную для Андалузии, можно наблюдать также в памятниках архитектуры.
Интерьер Великой мечети в Кордове поистине впечатляет. Настолько впечатляющий лес колонн и ощущение бесконечности пространства могли создать только архитекторы, которые понимали этот город и принимали участие в духовной и интеллектуальной жизни, кипевшей внутри городских стен. Невозможно не думать о том, каким было это пространство до того, как его изуродовали добавлением христианского алтаря, органа и элементов барокко — пухлых херувимов, тяжелой резьбы по дереву и кованого железа. У меня внутри все перевернулось в знак протеста против этого насилия, которое в буквальном смысле затемняло интерьер и препятствовало потоку света. Что чувствовали жители Кордовы, когда это было сделано, чтобы ознаменовать победу одной веры над другой? Возможно, у них не было времени, чтобы выразить ужас и отвращение, ведь их собственная жизнь тоже резко изменилась. Многие жители Кордовы для того, чтобы получить возможность остаться в городе, приняли христианство. Другие предпочли изгнание и на кораблях переправились в Марокко. Судьба Великой мечети, должно быть, не входила в список приоритетов жителей, оставшихся в городе, многие мусульмане, обратившиеся в христианство, за которыми шпионила Инквизиция, имели основание избегать посещения своих старых святилищ. А после того как был построен этот кафедральный собор, они должны были молиться там, чтобы показать свою лояльность новой религии. Перевернулось ли все у них внутри при первом взгляде на это уродство?
Когда Карлос I Испанский в 1526 году посетил Кордову, он упрекнул своих священников: «Вы построили то, что можно видеть повсюду, и разрушили нечто уникальное». Замечание достаточно благородное, однако Карлос не осознал того, что мечеть сохранилась единственно потому, что внутри нее находится христианская церковь.
Строительство церкви погубило ощущение бесконечности пространства, разорвало оазисы каменных пальм, выпаленных в краснобелом цвете. Появилась своеобразная плотина, которая мешает потоку посетителей переходить с одной стороны мечети на другую. С годами я повидал почти все великие мечети мусульманского мира, посетил множество церквей и восхищался синагогами самой необычной отделки, однако ничто так не подействовало на меня, как мечеть в Кордове. Не является ли это ощущение актом протеста мечети против ее изнасилования вызывающим отвращение христианским собором? В этой мечети есть что-то магическое: ее географическое положение, ее активное нежелание закрываться, ее связь с реальным миром и, конечно, ее история. Возможно, это та самая история, которая движет и мною, но я сопротивляюсь этому объяснению. Конечно же ответ кроется в гениальности архитекторов.
Архитекторы, которые построили эту мечеть, сделали это с величайшим тщанием, чтобы создать такое чудо, они должны были пропитаться атмосферой этого города. Их произведение представляло культуру, которая стремится в метафизическом смысле слова к пустоте. Эта мечеть — символ абсолютного вакуума. В Кордове пышные детали возвышают пустоту, все дороги ведут в пустоту. Наличие реальности подтверждается ее отрицанием. С другой стороны, мечеть в Кордове строилась как политическое и общественное пространство, а не только как вместилище слова Божьего.
В воздухе Кордовы до сих пор раздается эхо тех острых и длительных дебатов, во время которых снова и снова обсуждали и анализировали Коран. Поэт и философ ибн-Хазм часто сидел среди этих священных колонн и безжалостно критиковал тех верующих, которые отказывались подкреплять свою правоту аргументами. Они часто кричали ему, что диалектика запрещена. «Кто ее запретил?» — спрашивал ибн-Хазм в ответ, подразумевая, что тот, кто наложил этот запрет, и есть враг истинной веры. Попытка примирить разум и священную веру стала отличительной особенностью «андалузской ереси», к которой в Багдаде и Каире относились с большим подозрением.
Прошли сотни лет, прежде чем Реконкиста уничтожила эту культуру и создала «чистое» европейское самосознание. Падение Гранады в 1492 году ознаменовало завершение этого процесса. Первой попыткой европейцев решить «арабскую проблему» стало этническое вытеснение мусульман и евреев с Иберийского полуострова [17] . Не следует думать, что был разрушен совершенный мир, никаких совершенных миров никогда не существовало. До этого религиозное и политическое единство в Андалузии было ослаблено гражданскими войнами.
17
Одним из результатов этой чистки стало фактически прекращение следования правилам личной гигиены. Поскольку бани ассоциировались с исламом и считались рассадниками сладострастия, католические лидеры Испании приказали разрушить их. А так как многих мусульман заставляли либо принять христианство, либо отправляться в изгнание, то шпионы Инквизиции строго следили, не моются ли вновь обращенные в бане и не совершают ли омовений дома.
Те, кто следовал в исламе твердой линии берберского фундаментализма, реминисценцией которого в более поздние века стало ваххабитское движение, в разные времена в соответствии со своим особым видением ислама разрушали дворцы и уничтожали священные реликвии, убивали и христиан, и евреев, и мусульман. Все это говорит о том, что такой вещи, как однозначно единая вера, вообще не существует. Оппозиционные течения существуют внутри всех трех крупнейших религий. Однако в истории ислама были периоды, которые можно назвать «золотым веком», и это тот «золотой век» живет в каждом из тех, кто воспитан исламской цивилизацией.
Ислам всегда процветал за счет контакта с другими культурными традициями. Его происхождение тесно связано с иудаизмом и христианством. Его защитники в древние времена использовали методы толкования слова Божьего, которые создали и разработали философы-космополиты в школах Александрии. Отношения между неоплатониками и суфистами были как прямыми, так и подсознательными. Далеко не все знают, что после гибели античной цивилизации именно «исламский ренессанс» в эпоху раннего Средневековья сохранил и отшлифовал мысль древних греков. Исламская цивилизация добилась впечатляющих высот в практических искусствах и науках, которые через несколько веков во многом послужили основой европейского Ренессанса и дали начало идеям, которые лежат в основе современной западной культуры. Эта своеобразная смесь цивилизаций, образовавшаяся при взаимопроникновении культур во времена Кордовского халифата и арабской оккупации Сицилии, оставила вехи в истории и географии, как исламской, так и европейской цивилизации. Путь из Древней Греции в Западную Европу так или иначе проходил через исламский мир. «И действительно, — пишет М.И. Финли, выдающийся историк Древнего мира, — если бы не разобщенность и военные столкновения, которые появились внутри ислама, возможно, что ни Восточная Римская, ни Западная Римская империи вообще бы не выжили».