Столконовение цивилизаций: крестовые походы, джихад и современность

Тарик Али

Подобные попытки приучить меня к религии никогда больше не повторялись. Впредь единственной моей религиозной обязанностью было раз в год замещать моего отца и сопровождать слуг мужского пола, живущих в нашем доме, в мечеть на молитву по случаю окончания месяца Рамадан, это происходило вполне безболезненно.

Через несколько лет, когда я приехал учиться в Великобританию, первыми людьми, которых я встретил, оказались ярые рационалисты. Скорее всего, я прошел бы мимо киоска «Гуманистической группы» на ярмарке Фрешера, не будь там прыщавого молодого ирландца, одетого в выцветший вельветовый жакет темно-бордового цвета, с копной нечистых темно-коричневых волос, стоявшего за столом и мелодичным голосом с легким придыханием распевавшего: «Разделайтесь с Богом!» Когда он увидел, что я на него глазею, то добавил к своему рефрену слова «и Аллахом». Я подошел к этому «прыщу» и был немедленно завербован, став представителем «гуманистов» в моем колледже. Через некоторое время, когда я спросил, как он узнал, что по вере я мусульманин, а не индус или зороастриец, он ответил, что его песня относится только к мусульманам и католикам. Индусов, сикхов, евреев и протестантов он изначально полностью игнорировал.

То, что мои знания истории ислама остались скудными (хотя те, кто прилежно ее изучал и получил университетские дипломы, знают не намного больше, чем я), было не единственным следствием моих новых обязанностей в рядах «гуманистов». Время шло вперед, а Пакистан — назад. В конце 1970-х годов исламиат (изучение ислама), стал обязательным, и дети до сих пор получают только самые ограниченные знания: крупицы истории среди огромного собрания сказок и мифов.

Мой интерес к исламу дремал вплоть до третьей нефтяной войны (которая более известна как Война в Заливе), начавшейся в 1990 году. В 1967 году во время второй нефтяной войны Израиль, за которым стояли западные страны, потерпел жестокое поражение от объединенных сил арабских государств, от которого так никогда и не оправился. В 1990 году война сопровождалась волной грубой антиарабской пропаганды. Степень пренебрежения, продемонстрированная большинством ученых мужей и политиков противной стороны к исламскому миру, не давала мне покоя. Я начал задавать самому себе вопросы, которые в ту пору казались прямо относящимися к делу.

Почему ислам не подвергся Реформации? Почему Просвещение не коснулось Османской империи? Чтобы найти ответы, приходилось часами просиживать в библиотеках. Я начал с известной долей одержимости изучать историю ислама, а впоследствии путешествовал по тем странам, где ислам проходил становление как религия, уделяя особое внимание его схваткам с западным христианством. Мои штудии и путешествия, которые очень сильно помогли мне в написании первых трех произведений из задуманного «Исламского квинтета», еще не закончены [9] .

9

Именно путешествие в Испанию вдохновило меня начать писать серию исторических романов, известных как «Исламский квинтет»: три книги — «Тени гранатового дерева», «Книга Саладина» и «Каменная женщина» — закончены. 5 сентября 2001 года я начал писать «Ночь золотой бабочки», но один из ее героев испортил все дело. Когда я вернусь к этой книге, то, для того чтобы наказать и себя, и его, выброшу все, что к нему относится. Оставить его там было бы невыносимой банальностью.

2

Происхождение ислама

И иудаизм, и христианство, и ислам начались с того, что мы сегодня называем политическим движением. Политике и культуре того периода нужна была надежная система верований, чтобы сопротивляться власти крупных империй, чтобы консолидировать народ или чтобы сделать и то, и другое. Если мы в этом свете взглянем на ранний ислам, то в его истории мало таинственного. Пророк появился как политический лидер, его успехи в качестве духовидца стали подтверждением заявленной программы действий. Философ Бертран Рассел однажды сравнил ислам с большевизмом, утверждая, что оба этих движения были «практичными, социально ориентированными и недуховными, поскольку главной их заботой было сохранение независимости от империи». Христианство же он живописал как, напротив, «персонализированное» и «умозрительное» явление. Применим ли его взгляд к примитивному периоду развития христианской религии — вопрос спорный, но он совершенно неприемлем для описания религии императора Константина. Как только христианство стало имперской религией и империя начала свои обширные завоевания, развитие этой религии пошло по уже знакомой схеме: к XVI веку язык, на котором говорили жертвы испанской Инквизиции и их палачи, был пугающе похож на тот, который звучал на инсценированных Сталиным процессах в 1930-е годы.

Тем не менее Рассел интуитивно угадал: исламу в первые два десятилетия его существования были явно присущи революционные настроения. Я думаю, что это действительно так. Коран своей решительностью напоминает основополагающий манифест какой-нибудь современной радикальной политической организации. Временами его тон по отношению к иудаизму и христианству приобретает характер конфронтации. Именно этот аспект делает историю быстрого развития ислама невероятно интересной [10] .

10

Растущий академический интерес к вопросу о том, где родился ислам — в Хиджазе, в Палестине или где-то еще, — носит, в сущности, чисто археологический характер. В последние тридцать лет исследования Джона Уонсборо и Патриции Кроун коренным образом изменили изучение исламской истории. Эти ученые установили, что ранние биографии Мухаммеда являются плодами «религиозного воображения». Они заявили, что исламское самосознание, особое отношение к Мекке и священная книга Коран появились через много лет после смерти Пророка. Верующих мусульман, без всякого сомнения, это глубоко шокировало, поскольку оба исследователя способствуют распространению светских взглядов на историю ислама. Сомнению не подлежит тот факт, что ислам возник и распространился стремительно, он проник на каждый континент и подменил две величайшие в истории империи по соседству и вскоре после этого достиг Атлантического побережья. В момент наибольшего распространения ислама на земном шаре доминировали три крупные мусульманские империи: Османская империя со столицей в Константинополе (Стамбуле), Персия, где правила династия Сефевидов, и империя Великих Моголов в Индии.

С чего начать? Возможностей не так уж много, но я решительно отказываюсь от традиции и начну с 629 года после рождества Христова. По новому мусульманскому календарю это 8-й год, хотя этот мусульманский календарь только еще должен войти в обращение. Двадцать вооруженных всадников держат путь к святилищу популярной в Мекке языческой богини Манат. Эти люди и их лидер были посланы пророком, чтобы уничтожить статую богини. В течение восьми лет Мухаммед с трудом терпел существование у Аллаха трех дочерей, языческих богинь ал-Лат, ал-Уззы и Манат. Богине ал-Узза (Утренняя звезда, богиня планеты Венера) поклонялись в основном курейшиты, племя, к которому принадлежал Мухаммед. Манат (богиня судьбы и возмездия) была популярна во всем регионе и была особо почитаемым идолом тех трех сильнейших в Мекке племен, которые Мухаммед страстно желал победить при помощи новой религии. Восьмилетнего перемирия требовала местная политика.

К 8 — му году были одержаны три важные военные победы над силами язычников и евреев. Сражение при Бадре окончилось победой Мухаммеда в борьбе против племен Мекки, несмотря на малые размеры его собственной армии. Эти племена поразила военная сила приверженцев новой религии. Вероятно, в дальнейшем идеологическом компромиссе уже не было необходимости, поэтому однажды на склоне дня, когда спускались сумерки и пустыню начинали обнимать тени, эмиссар пророка со своими двадцатью всадниками прибыл в святилище Манат, чтобы утвердить монотеизм.

Это святилище в Кудаиде располагалось на пути из Мекки в Медину. Хранитель увидел приближающихся всадников, но, пока они спешивались, хранил молчание. Никакого обмена приветствиями не последовало. По поведению прибывших было не похоже, что они явились чествовать Манат и оставить ей священные подношения. Не хранитель встал у них на пути. По легенде, когда командир группы направился к прекрасно изваянной статуе Манат, из ничего возникла обнаженная чернокожая женщина. Хранитель обратился к ней: «Приди, о, Манат, покажи гнев, на который ты способна!» Манат начала рвать на себе волосы и в отчаянии бить себя в грудь, проклиная при этом своих мучителей. Командир забил ее до смерти. Потом и только потом присоединились к нему двадцать его компаньонов. Все вместе они приблизились к статуе и начали рубить ее, пока не уничтожили целиком. С культами ал-Лат и ал-Уззой поступили таким же образом и в тот же день. Аллах заплакал? Аллах возразил? Это же были его дочери! Легенды не смогли отметить никаких возражений в его стороны.

За несколько месяцев до этого события Мухаммед получил откровение, которое он декламировал как часть Корана:

Видели ли вы ал-Лат, ал-Уззу, и еще эту третью — Манат? Они — благородные лебеди; Жди их заступничества; Не пренебрегай их симпатией.

После того как святилища всех трех богинь были разрушены, последние три строки исчезли, и новая версия стала звучать так: Видели ли вы ал-Лат, ал-Уззу, и еще эту третью — Манат? Неужели у вас [дети] — мужского пола, а у Него — женского? Ведь подобное деление [детей] было бы несправедливым. Они [божества] — всего лишь имена, которыми нарекли их вы и ваши отцы, и Аллах не ниспослал насчет них никакого доказательства. Они следуют только догадкам и тому, чего жаждут их души. А ведь к ним пришло наставление на прямой путь от их Господа. Разве человеку [самому] доступно то, чего он возжелает? Ведь Аллах властен над будущей жизнью и здешней. (53.19–25)

Объяснение для широкой публики причин такой перемены в Коране: в первый вариант стиха вселился Сатана, и Аллах впоследствии его отменил. Вероятно, и в то время такое объяснения было неубедительным. Этот эпизод с «сатанинскими стихами» привел к тому, что как теологами, так и историками ислама было придумано множество витиеватых оправданий. Реальность же была гораздо проще. Для того чтобы в VII веке стать истинным духовным лидером племенного сообщества, Мухаммед должен был захватить политическую власть, а на Аравийском полуострове необходимо было еще владеть основами верховой езды, фехтования на саблях и военного дела. Как политик Мухаммед понял, что схватку с политеизмом следует отложить до тех пор, пока он и его единомышленники получат максимально возможную общественную поддержку. Из тактических соображений имело смысл до поры не отрицать популярные культы трех языческих богинь. Отсюда все те сомнения и двусмысленности, которыми отмечено первое десятилетие новой веры.