Столпы Земли
Шрифт:
— Это Уильям постарался. Молодец!
Мать повернулась к сыну, с нетерпением ожидавшему от нее поздравления.
— В самом деле?
— Да, — сказал отец. — Мальчик неплохо поработал.
— Возможно, так оно и есть, — произнесла мать, согласно кивнув.
Обрадованный материнской похвалой, Уильям глупо осклабился.
Она взглянула на графа Бартоломео.
— Графу следовало бы поклониться мне.
— Этому не бывать, — возмутился Бартоломео.
— Притащите-ка сюда его дочь, — приказала мать.
Уильям посмотрел по сторонам. На какое-то время он совсем позабыл об Алине. Он пробежал глазами по лицам слуг и детей и сразу же увидел ее, стоящую рядом с Мэттью, этим женоподобным управляющим. Уильям подошел, взял ее за руку и подвел к матери. Мэттью последовал за ними.
— Отрежьте ей уши, — велела мать.
Алина пронзительно закричала.
Уильям почувствовал, как по его бедрам пробежало странное волнение.
Лицо Бартоломео сделалось серым.
— Ты обещал, что не тронешь ее, если я сдамся, — сказал он, обращаясь к Перси.
— Все будет зависеть от твоего послушания, — проговорила мать.
«Это разумно», — согласился Уильям.
Бартоломео все еще казался непокорным.
«Интересно, — думал Уильям, — кому маменька поручит отрезать Алине уши?» Может быть, ему? Эта мысль его ужасно волновала.
— На колени! — приказала мать графу.
Бартоломео медленно опустился на колени и склонил голову.
Уильям почувствовал легкое разочарование.
— Посмотрите на это! — воскликнула мать, обращаясь к собравшимся. — Вот что ожидает человека, который посмеет оскорбить Хамлеев! — Она вызывающе обвела взглядом зал. Сердце Уильяма затрепетало от гордости. Честь его семьи была восстановлена.
Мать, повернувшись, замолчала, и теперь вновь заговорил отец:
— Отведите его в спальню и хорошенько охраняйте.
Бартоломео встал.
— Девчонку тоже туда, — добавил отец.
Уильям крепко схватил Алину за руку. Ему доставляло удовольствие касаться ее. Он отведет ее в спальню, и неизвестно, что там может случиться. Если их оставят наедине, он сможет сделать все, что угодно: сорвать с нее одежды и любоваться ее наготой или…
— Разреши и Мэттью пойти с нами. Он позаботится о моей дочери, — попросил граф.
Отец мельком взглянул на Мэттью.
— Кажется, его можно не опасаться, — с ухмылкой сказал он. — Ладно.
Уильям посмотрел на лицо Алины. Оно было бледным, но, напуганная, она выглядела еще прекрасней. Ее беззащитный вид так возбуждал! Ему хотелось подмять под себя это, словно яблоко, налитое тело и, раздвигая ей ляжки, увидеть в ее глазах страх. В порыве страсти он приблизил к ней свое лицо и прошептал:
— Я все еще хочу на тебе жениться.
Отшатнувшись, Алина громким, полным презрения голосом воскликнула:
— Жениться? Да я лучше умру, чем выйду за тебя замуж! Ты мерзкая самодовольная жаба!
Ее слова вызвали у рыцарей улыбку, а кое-кто из челяди даже захихикал. Уильям почувствовал, как краснеет его лицо.
Неожиданно подскочившая мамаша влепила Алине звонкую пощечину. Бартоломео рванулся было, чтобы защитить ее, но рыцари держали его крепко.
— Заткнись! — рявкнула леди Хамлей на Алину. — Ты больше не знатная дама — ты дочь заговорщика и очень скоро будешь подыхать с голоду в нищете. Ты уже не подходишь моему сыну. Убирайся прочь с моих глаз! И чтобы я больше не слышала от тебя ни слова!
Алина отвернулась. Уильям отпустил руку девушки, и она пошла вслед за отцом. Провожая ее взглядом, Уильям почувствовал, что сладость победы приобрела горький привкус.
Джек подумал, что она вела себя как настоящая героиня, ну прямо как принцесса из старинной баллады. Он, благоговея от восторга, следил, как с высоко поднятой головой она поднималась по лестнице, и, пока не скрылась за дверью, в зале была полная тишина. Казалось, будто погасло небесное светило. Широко раскрытыми глазами Джек уставился на то место, где она только что стояла.
— Кто здесь повар? — очнувшись наконец, спросил один из рыцарей.
Вконец перепуганный повар не смел пошевельнуться, но кто-то указал на него.
— Приготовишь обед, — сказал ему рыцарь. — Возьми своих помощников и ступай на кухню. — Повар и еще с полдюжины человек вышли из толпы. Рыцарь повысил голос. — Все остальные выметайтесь! Проваливайте из замка. И если вам дороги ваши жизни, не пытайтесь прихватить с собой того, что вам не принадлежит. Живо! Наши мечи залиты кровью, но, если что, можем и добавить. Шевелитесь!
Все поспешили к выходу. Мать Джека взяла его за руку, а Том нес Марту. Альфред держался рядом. Они были одеты в плащи, а кроме одежды и ножей для еды, у них ничего не было. Вместе с остальными они спустились по лестнице, перешли по мосту в нижний двор, пересекли его и, ступая по валявшимся у сторожевой башни створкам ворот, без промедления покинули замок. Когда они, перебравшись через ров, ступили на поле, напряженное молчание оборвалось, словно обрезанная тетива, и все разом, громкими, взволнованными голосами; заговорили о выпавшем на их долю испытании. Джек просто шел и слушал. Каждый вспоминал, какую храбрость он проявил, защищая замок. Джек храбрости не проявил — он просто убежал. Честно говоря, храброй оказалась одна только Алина. Когда она пришла во дворец и обнаружила, что там была западня, она прежде всего проявила заботу о слугах и детях: велела им сидеть смирно, подальше от сражавшихся воинов, кричала на рыцарей Хамлея, когда те слишком грубо обращались со своими пленниками или поднимали мечи на безоружных мужчин и женщин, и вообще вела себя совершенно бесстрашно.
— О чем задумался? — спросила Джека мать, взъерошив ему волосы.
— Хотелось бы узнать, что теперь будет с принцессой.
Мать понимала, что он имел в виду леди Алину.
— Ведь она как принцесса из поэмы, живущая в замке. Вот только рыцари не такие благородные.
— Это правда, — согласилась мать.
— А что с ней станет?
Она покачала головой.
— Я действительно не знаю.
— Ее мама умерла.
— Тогда ее ждут тяжелые времена.
— Мне тоже так кажется. — Джек помолчал. — Она смеялась надо мной, потому что я не знал, что такое отцы. Но все равно она мне понравилась.