Стон земли

Синоптики метель обещали…

На Колыме зима настоящая, чистых, как говорят, кровей. И «зимник» по холмам проложен. Ровная дорога. Конечно, не асфальт, но мягче любого асфальта, машина практически не чувствует никаких неровностей почвы. Все зависит от мастерства бульдозериста, который обслуживает участок дороги. Иной только наковыряет снег, и тогда езда мало кому удовольствие доставит. А другой, как утюгом проходится, каждый бугорок выравнивает. Таких спецов в дорожной службе любят и держат на работе, несмотря ни на какие провинности. А без провинностей человека здесь найти трудно. Народ крутой и на решения скорый.

«Ниссан Пасфайндер» остановился перед поворотом. Водитель вытащил из кармана трубку сотового телефона, подавшую «голос», и нажал кнопку ответа.

– Волоха, ты? – спросил мужчина, говоривший с сильным кавказским акцентом.

– Да-да, я слушаю.

– Он едет.

– Хорошо. Через сколько здесь будет?

– Как доедет. Он мужик такой – что-то не понравится, сам за собой подчищает, переделывает. Трудно сказать, когда до тебя доберется. И скорость у него зависит от того, сколько выпил. Сейчас вроде бы быстро катит.

– Понял. Тороплюсь.

Водитель убрал трубку и кивнул своему пассажиру:

– Давай, братан, действуй… Василич твой уже на подходе.

Пассажир вытащил из сумки дощечку с острыми гвоздями, саму сумку забросил на заднее сиденье, вышел и подложил дощечку, гвоздями вверх, под переднее колесо со стороны водителя. Тот опустил стекло, несмотря на морозную и ветреную погоду, высунулся, взглядом проверил сделанное и удовлетворенно кивнул. Пассажир шагнул в сторону, чтобы полюбоваться картиной, даже голову наклонил, ожидая интересного действия. Внедорожник проехал прямо по гвоздям, и колесо почти сразу осело.

– Хоп! Готово!

Водитель заглушил двигатель, вышел из машины и, якобы сокрушаясь, поцокал языком.

– Ай-яй-яй… И что я делать буду? Домкрат с собой не взял…

Он присел рядом с колесом и не без труда оторвал от резины «прибитую» к ней дощечку с гвоздями. Очищенные плотной резиной от ржавчины, они блестели, хотя солнца не было, все небо заволокло тучами, предвестниками скорой метели. Но вчерашний снег, чистый и не покрытый городской пылью и грязью, смешанной с разными химическими реагентами, сам светился розово-голубоватым светом и отражался в гвоздях. После этого водитель, вздыхая, подошел к дверце багажника, распахнул ее и вытащил заранее подготовленное запасное колесо, «баллонный ключ» и слегка сплющенную на конце трубу, чтобы ключ удлинить и рычаг сделать длиннее – так крутить удобнее, и меньше усилий приходится применять. Он подкатил колесо, прислонил к выпуклой колесной арке и, бросив ключ с трубой на снег, взглянул на часы.

– Сейчас подъедет.

– Подъедет, – согласился пассажир. – Василич – мужик пунктуальный, даже в пьяном виде свой график выдерживает. Правда, пьяный он практически всегда. Вон, кажется, уже едет. Я же говорил…

Водитель прислушался и тоже услышал отдаленный шум. Ехал бульдозер с достаточно быстрой скоростью.

– Едет, – кивнул он, открыл дверцу заднего сиденья, вытащил оттуда куртку и надел ее на себя.

Пассажир тоже забрался в машину, но за шапкой. Она была большая и лохматая, из собачьего меха, не особо красивая, зато чрезвычайно теплая.

Через пятнадцать минут из-за поворота выехал бульдозер, чистящий дорогу.

Подъехав к внедорожнику, он сгреб снег в сторону, сделав дополнительную маленькую площадку, слегка сдал назад и остановился рядом с «Пасфайндером». Бульдозерист натянул на себя меховую куртку, открыл дверцу и ступил на гусеницу, подслеповато жмуря глаза и присматриваясь. Узнав пассажира внедорожника, не заулыбался, а спросил с чувством собственного достоинства:

– Гортан, ты, что ль?

– Я, Василич, я, конечно. Неужели за два месяца так изменился, что не узнаешь?.. Вернулся я, как и обещал. А я еще по тому, как дорога гладко вычищена, понял, что это твоя работа. Так никто, кроме тебя, не умеет.

– Мы со старухой работу знаем, – согласился Василич и похлопал ладонью по капоту бульдозера, показывая, кого он имеет в виду. – Друг друга не подводим.

– Зато нас вот, можно сказать, подвел кто-то, – заметил Гортан и протянул бульдозеристу дощечку с гвоздями.

– Прокололи, что ли?

– Прокололи, – ответил водитель. – Вцепилась в колесо, как прибитая, еле оторвал.

– Кто ж такую бросил?.. – недоуменно протянул Василич. – И непонятно, почему она такая. Разве что специально для того, чтоб кто-то колесо проколол. Или мне под гусеницу хотели, так сказать, проверка на вшивость. Я здесь почаще других езжу, за день дважды, туда и обратно. А чего ждете-то, скоро ведь темнеть начнет. Колесо, говорю, чего не меняете?

– Да я вот, – словно стесняясь, сказал водитель, – вчера в гараже домкратил, что-то у меня под днищем постукивало, и домкрат в машину положить забыл. Ждем вот, может, кто поедет. У вас-то домкрата, как я понимаю, и быть не должно…

– Да мне он ни к чему. Кто же бульдозер домкратит?..

– А если бульдозером приподнять? – предложил водитель. – У меня доска в багажнике валяется. Подложу ее, и вы своим отвалом поднимете.

– А точно, Василич, выручай, – попросил Гортан. – Мы в долгу не останемся, у меня с собой спирта запас на наделю.

– Не пробовал такие вещи выкидывать, – хмыкнул в раздумье Василич, – и не знаю, как получится. Только вот думаю, кто еще сегодня поедет? Золото с прииска через сорок минут повезут, но они не остановятся, им по инструкции не положено. Так что один я и остаюсь. А что, давай, мужики, рискнем. Только машину на «ручник» переведи, а то свалится с отвала, я не смогу его горизонтально поставить. Гортан, под задние колеса что-нибудь подложи. А ты доску свою тащи, иначе бампер напрочь сломаю.

Василич спрыгнул на дорогу и заглянул под внедорожник. Водитель притащил из багажника кусок широкой доски-«пятидесятки». Бульдозерист пощупал ее пальцами, довольно кивнул и показал, как лучше доску держать. После этого вернулся в кабину своей тяжелой машины, сдал задним ходом и выехал на противоположную своему первоначальному движению сторону. Работа началась, причем почти ювелирная, которую не каждый бульдозерист выполнить сможет. Полусферический отвал, имеющий большие и широкие клыки, опустился под самый острый угол, какой только мог создать, и подлез клыками под передний бампер «Пасфайндера». Водитель двумя руками держал доску. Пневматика на бульдозере работала хорошо, отвал сначала прижал доску, замер на какое-то мгновение и начал по сантиметрам приподнимать машину. Сама смена колеса заняла времени не больше, чем потребовалось бульдозеру для выполнения функции домкрата. Водитель напоследок проверил все гайки, но не затягивал их до треска в резьбе, иначе на морозе могли бы лопнуть шпильки.

– Вот и все! – радостно завопил Гортан, стараясь перекричать двигатель бульдозера, и замахал руками, требуя завершения операции и приглашая бульдозериста в салон внедорожника. Тот, кажется, все понял. Конечно, не все, но, по крайней мере, то, что ему демонстрировали. А демонстрировали ему не что иное, как стакан, к которому Василич давно уже испытывал определенные страстные чувства.

Сам Гортан уселся на заднее сиденье. Бульдозер опустил отвал, и внедорожник устойчиво встал на все четыре колеса. Василич вылез на гусеницу, бросил взгляд на дорогу, которую только что расчистил, и, оценивая проделанную работу и пройденный на сегодня путь, наклонил голову в ответ на благодарственный полупоклон водителя. Затем спрыгнул и вошел в салон машины, где уже сидел Гортан, держа в одной руке налитый пластиковый стакан, а во второй – бутылку с питьевым спиртом, заменяющим в северных регионах водку.