Стопроцентно лунный мальчик
Шрифт:
— Слинни, почему все эти парни считают, что они тебе нравятся?
— Иеронимус, помолчи.
— Нет, серьезно! У тебя образовался прямо-таки фанклуб из дубиноголовых спортсменов.
— Не знаю, с чего они взяли, будто нравятся мне.
— С чего-то же взяли!
— Просто они тупые. Понятия не имею, почему они так на меня смотрят. Я с ними даже не кокетничала.
— Может, кокетничала, сама того не замечая.
— Не говори ерунду!
— Может, Боб, или Джим, или как их там зовут, уронили, ну я не знаю, монетку или резинку для волос, а ты
Покосившись на Иеронимуса, Слинни по изгибу губ, наклону головы и по интонации поняла, что его реплика исполнена поистине адского сарказма.
— Ты, — проговорила она медленно и раздельно, — голову свою… забыл… на обратной… стороне… нашего булыжника… тупица несчастный…
Пит все еще пытался привлечь внимание Слинни, одновременно стараясь не отстать от класса, который постепенно продвигался через зал.
— Слинни! Эй, Слинни!
Она притворилась глухой, зато Иеронимус так и уставился на Пита. Вдруг его поразила одна мысль. Вот уже третья большая группа школьников посещает обычно тихую обитель знаний. В школе явно что-то происходит, а они со Слинни не в курсе.
— Эй, ты! Очкарик!
— Ты мне? — отозвался Иеронимус.
— Ага. Скажи своей сестре, пусть посмотрит в эту сторону!
— Она мне не сестра.
— А, все равно. Похлопай ее по плечу, пожалуйста!
— Похлопать по плечу? Это как?
— Ну что тебе, трудно, что ли?
— В смысле, по плечу похлопать?
— Ага.
— Вообще-то непросто. Я точно знаю, она не любит, чтобы ее кто-нибудь хлопал, особенно я.
— Слушай, ну не будь какашкой. Сделай, что просят!
— За пять тысяч долларов я бы взялся. Сначала хотел содрать с тебя три тысячи, но когда меня обзывают какашкой, цена повышается.
— Ты, долбодятел, вот я щас к тебе подойду…
— Я как раз хотел тебе посоветовать — подойди и сам ее похлопай по плечу.
— Не могу, нам нельзя выходить из строя! Так что радуйся, твой нос пока еще остается при тебе.
Иеронимус не торопился отвечать. Угрозы его нисколько не взволновали. Пит явно считал, что Слинни сидит в наушниках и ничего вокруг не замечает. За время их диалога в ротонду вошли еще два класса, и шум теперь стоял, как в школьной столовой. Иеронимус покосился на Слинни — она притворялась, что не слышала их содержательной беседы, и усердно отворачивалась, давясь от смеха.
Вошли еще несколько групп — кажется, целые классы.
— Слушай, ты, маньяк на почве плеч! Что за переселение народов у нас в школе происходит? — спросил Иеронимус своего противника. — Куда вас всех гонят?
— Иди уфейся об стенку, очкарик! — злорадно ухмыльнулся Пит.
— Услуга за услугу, — предложил Иеронимус, пропустив обидную реплику мимо ушей. — Расскажи, что творится, а я за это похлопаю твою подружку по плечу. Еще и наушники у нее отберу, тогда ты сможешь с ней поговорить. Она будет счастлива послушать, как ты красиво уговариваешь людей хлопать
Как и ожидалось, Пит, не уловив насмешки, принял предложение Иеронимуса всерьез.
— Собрание у нас. Что-то насчет гигиены полости рта. Вся школа обязана присутствовать. А вы почему не со своими классами? Вот, я рассказал, теперь хлопни ее по плечу, а то мы уже уходим. Давай быстрее!
Иеронимус, не задумываясь, театральным жестом коснулся плеча Слинни. Пит принял все за чистую монету, а Слинни подыграла — сделала вид, будто вынимает крохотные штучки из ушей, и, обернувшись, изобразила удивление и радость при виде плечистой фигуры Пита. Она даже выдавила улыбку и помахала рукой. Пит замахал в ответ. Иеронимус тоже помахал Питу, а Пит — ему, и все обиды мигом испарились. Посмотришь — лучшие друзья на свете, да и только.
— Как, значит, этого зовут? — спросил Иеронимус с несколько жестокой улыбкой.
— Его. Зовут. Пит.
— Пит? Такой здоровый парень, мне нос грозился сломать, и вдруг — Пит?
— Ничего он не грозился сломать.
— Грозился.
— Это он только говорит. На самом деле он очень славный…
В последнем слове отчетливо прозвучало сожаление.
— Так вы все-таки знакомы! — мгновенно прицепился Иеронимус.
— Ничего подобного!
— Ты сказала, он славный! Откуда ты это знаешь?
— Да мы так, самую чуточку знакомы.
— Самую чуточку, значит. Вы целовались?
— Мы будем сегодня работать над книгой или как?
— Наверняка целовались.
— Не целовались, и вообще это не твое дело.
— Мое, сама знаешь. И знаешь почему.
— Вот придурок!
— Мы, стопроцентные, должны держаться друг за друга.
— Так и знала, что ты притянешь эту тему!
Школьники, направляющиеся на собрание, мало-помалу организованно покинули ротонду, и разговор Сленни с Иеронимусом снова стал развлечением для публики.
— Мы дружим совсем не потому, что оба входим в сообщество ЛОС! Это вообще ни при чем!
Как только отзвучало последнее слово, в ротонде установилось изумленное молчание. Ученики за соседним столиком подозрительно косились на них.
— В сообщество ЛОС? — задохнулся Иеронимус недоверчиво, растерянно и возмущенно. — Это еще что за чушь?
— ЛОС — лунарный офтальмический символяризм! Ты что, вообще ничего сам о себе не знаешь?
— Да нет, меня царапнуло слово «сообщество».
— А как еще нас назвать, всех в целом, ты никогда не задумывался?
— О чем ты, не пойму? Нас все зовут стопроцентно лунными…
— Вот-вот! Эта дурацкая кличка тебя устраивает?
— Постой, но как же… Сообщество ЛОС — звучит как название дома для престарелых…
— А «стопроцентно лунные» — это унизительный ярлык! Знаешь, как он появился?
— Не знаю и знать не хочу, — соврал Иеронимус.
— Девяносто четыре года назад таких, как мы, ссылали в специальные лагеря на обратной стороне Луны. Это время называют «Эпоха слепоты». В школах о нем не рассказывают. Правительство скрывает…