Стопроцентные чары

Карпо Катти

Тетя Оля на секунду замерла, а затем хмыкнула.

— Считаешь себя самой умной, Теньковская?

— Нет. Пытаюсь спасти нашу семью от административных штрафов, которые грозят нашему бюджету, если ты все-таки поддашься своей чрезмерной эмоциональности и выставишь меня на улицу.

Ольга скорчила рожу, сразу приобретя сходство с древней старухой. Слова «наш» и «семья», да еще и употребляемые в одном словосочетании, напрочь лишали ее хладнокровия. Ей следовало давно осознать, что Аркадия Теньковская ни при каких обстоятельствах не могла вписаться в тот идеальный образ семьи, который создала себе Ольга. Заноза в упругом

подтянутом месте, глобальное препятствие на пути к счастью — всего лишь пара определений, как нельзя лучше подходивших этой пятнадцатилетней девице.

Однако существовал способ все исправить. И пышущая энтузиазмом (и все еще прекрасная) офис-леди Захарова собиралась им воспользоваться.

— Конечно же, я не буду столь явно нарываться на неприятности. — Ольга пошарила рукой на полочке в прихожей. Она приготовила все заранее, надеясь, что послушная племянница не будет спешить и задержится с выносом мусора подольше. — Я в курсе приоритетной правовой защиты несовершеннолетних и весьма огорчусь, если та дурнушка из опеки вновь будет капать мне на мозги по поводу великой неприкосновенности твоей персоны, Теньковская. А посему я просто-напросто сделаю так, что ни одна бюрократическая крыска даже не вспомнит о тебе.

— Тетя, — Аркаша взяла на тональность ниже, словно желая успокоить расшалившегося пациента, внезапно наведавшегося в главное отделение из психиатрического, — скажи честно: ты опять в коньячные запасы лазила?

От заданного вопроса правый глаз Ольги задергался.

— Чего?

— Ну, ты принимала на грудь сегодня?

— Ой, соплячка, лучше молчи.

Аркаша невозмутимо кивнула и сложила перед собой руки, задумчиво пялясь на разъяренную собеседницу. Девчонка не выглядела встревоженной, а значит, заявление Ольги всерьез не воспринимала. От этой мысли женщина чуть не взвыла.

Пальцы наконец нащупали вожделенный конверт.

— Ага! — торжествующе вскричала Ольга, вываливая на ладонь содержимое конверта. — Угадай, что?

— Белая белочка и зеленые человечки? — устало предположила Аркаша, нагибаясь и с остервенением потирая оголенные ноги. — В подъезде вообще-то холодно. Может, того, пустишь погреться?

Игнорируя жалобные интонации племянницы, Ольга сунула ей под нос вещи из конверта.

— Давай, давай, угадывай.

— Ну, судя по обложке с танцующей фрикаделькой, это мой паспорт, — вяло отозвалась девушка. Ей надоело топтаться на площадке, но она все еще надеялась на мирное урегулирование непонятно откуда взявшегося конфликта, а потому особо агрессивных действий в отношении, по ее мнению, малость свихнувшейся тети не предпринимала. — А рядом какой-то клочок бумаги.

— Бинго! — Ольга швырнула бумажный клочок на полку и открыла паспорт Аркаши. — Фу, какое мерзкое кривое рыльце.

— А Коля сказал, что очень мило получилось, — возмутилась девушка. Хотя она давно и привыкла к грубым выражениям Ольги, слышать подобное о первом в жизни удостоверении личности было неприятно. — И вообще, на фотках для документов никто никогда нормально не получается.

Ольга хмуро глянула на девушку поверх паспорта. Недавно Аркаша завела себе привычку красить губы в яркие тона — чаще всего использовался красный. Захарова прекрасно понимала, что таким образом племянница выражала протест, другими словами пыталась привлечь внимание скудной на проявление родственных чувств тети. Зря старалась. Ольге на ее усилия было решительно плевать.

«Оттенок апельсина. Дешевая помада из круглосуточного. Но дьявол, Лизка, твоя соплячка действительно миленькая. Так нечестно. Понимаешь? Нечестно, Лизка!»

— Рыльце и рыльце, — пробурчала Ольга, извлекая из кармана черный маркер. Вцепившись зубами в колпачок, она с тихим хлопком открыла маркер и прислонила паспорт племянницы к дверному косяку, большим и указательным пальцами удерживая его открытым на странице с фотографией. — Тофьно у фафаньки фыльце фсяла.

— А? — Аркаша с непонимающим видом смотрела то на тетю, энергично грызущую колпачок от маркера, то на собственный паспорт.

— Тьфу! — Колпачок по идеальной дуге улетел созерцать прелести внутреннего убранства квартиры. — Говорю, точно у папаньки рыльце взяла.

— Мне обижаться? — неуверенно поинтересовалась Аркаша. В их семье стоило впадать в обидку строго по расписанию, прежде раза три предупредив о намерении вторую сторону, иначе «вторая сторона» в силу врожденного отсутствия чуткости и наплевательского отношения на всех, кроме себя любимой, могла и не заметить изменений в семейной атмосфере.

— Да ради бога, — фыркнула Ольга.

Аркаша нахмурилась. Обычно в подобных ситуациях тетя начинала ныть и качать права. Сегодняшняя же покладистость, как ни крути, казалась весьма подозрительной.

«Так, как же там эта загогулька выглядела? — Ольга занесла маркер над паспортом. — Тут главное не ошибиться, а иначе Аркашка у меня зависнет еще на год».

— Эх, не помню. — Женщина потянулась рукой, держащей маркер, к выброшенному на полку клочку бумаги.

— Тетя Оля, ты что собира?..

— Тихо, соплячка. Тетя занята делом.

Успешно подцепив бумажку ногтями, Ольга развернула ее и запихнула края под пальцы, прижимающие паспорт к дверному косяку. Черточки, черточки, черточки. Нужно всего лишь повторить рисунок с бумажки.

Аркаша, словно завороженная, наблюдала за тем, как маркер на мгновение замирает над ее фотографией, а затем, повинуясь твердой руке безжалостной тети, начинает вычерчивать символы.

— Нет, постой!

Запоздалый вскрик нисколько не потревожил Ольгу. Высунув от усердия язык, она с несвойственной для нее аккуратностью завершила последнюю идеально прямую линию. Повиснувшая на руке племянница ей ничуть не помешала. Она словно стала сильнее на один ничтожный миг, что позволило ей без труда стряхнуть с себя Аркашу и вновь выставить ту на лестничную площадку.

В воздух взметнулись медные кудри — Аркаша развернулась к тете.

«Чудесно! Тешь мое самолюбие своим обескураженным личиком, соплячка», — промурлыкала про себя Ольга, наслаждаясь растерянностью девушки.

— Ты что, только что рисовала маркером в моем паспорте? — сдавленным голосом осведомилась Аркаша.

— Угу. — Ольга так и лучилась нескончаемыми потоками позитива. — Чирк-чирк. Черненьким. Чирк-чирк.

— За... Зачем?

— Спрашиваешь, зачем? — Женщина кинула маркер на полку, а бумажку запихнула в задний карман шорт. Повертев в руках испорченное удостоверение, она жадно вгляделась в паспортные данные на странице, но, не заметив никаких изменений, разочарованно вздохнула. — Вообще-то, я уже обозначила тебе причину: мое терпение на исходе. Ты мне надоела, проще говоря.