Сторож Академии ведьм
Шрифт:
– И какое это было событие? – не удержалась Юнни.
– Рождение формулы приручения, – по-бытовому ответил профессор. – Данный материал вам будут объяснять позже и не на моем предмете. Если коротко, то вся соль в натальных картах. То есть состав очень зависит от момента рождения каждого отдельного существа.
– Натальные карты… – прошептала Юнни.
“Вот что я не проверила! Надо построить натальные карты кошек”, – думала она, позабыв уже о профессоре и его датах.
А тем временем Стольфриса спросили:
– То есть графство стало таким могущественным только
– Ну-ну, – улыбнулся профессор. – Великие маги были здесь всегда. Иначе ничего бы не вышло.
– А почему в старых дипломах, которые в музее висят, рядом с вашим предметом стоит императорская печать, а теперь нам обещают лишь первую степень? – спросила еще одна девушка, и в зале повисла напряженная пауза.
Профессор помолчал, а потом немного театрально вздохнул:
– Ах, милые, как ни прискорбно это сообщать, но я еще не заслужил такого доверия императора.
Тут даже Юнни отвлеклась от построений. Признание одного из сильнейших магов в том, что он недостаточно хорош – шокировало.
– Понимаете ли…
– Этуа, – представилась девушка.
– Так вот, Этуа. В музее хранятся образцы как раз с тех времен, когда наша академия начала свое триумфальное шествие на вершину славы. Иначе говоря, того периода, когда приручали первых химер. А в те годы мой предмет вел сам основатель этого учения – профессор Марртард. Слышали о таком? – хитро прищурился Стольфрис.
По аудитории пролетел шепоток непонимания.
Юнни тоже чувствовала себя одураченной. Оказывается, за таким важным открытием стояла не магическая школа и даже не группа одаренных академиков, а конкретный человек. Но никто ничего о нем не знал, а имя не встречалось ни в одном государственном учебнике.
– Не слышали, – ответил за первокурсниц Стольфрис. – Естественно. Ведь он сам удалил все упоминания о себе. Заручился согласием императора стереть свое имя из истории.
– Зачем? – спросила Юнни.
– Никто не знает, – развел руками профессор. – Просто ушел. Но вся академия надеется, что когда-нибудь профессор Марртард к нам вернется.
– Только он уже наверняка умер, – сказала с сомнением Этуа. – Судя по всему, профессору лет сто пятьдесят.
– Может, профессор и умер, а вот надежда все еще жива.
Больше недели Юнни строила натальные карты кошек. Это оказалось делом сложным. Выпали выходные. К тому же приходилось прятаться и чертить, только когда все заснут. Потому что ей совсем не хотелось делиться с соседками, чем она занимается. Вот как им объяснить, почему сторож отдал ей свою тетрадь? Тем более она и сама не знала ответа. Помимо того случая, с Юнни он вел себя так же, как с любой другой студенткой. Хотя, пожалуй, не так же. Не каждую гостью сторожки он угощает и радио настраивает, чтобы уютней было. Юнни думала: все оттого, что она с первой встречи отнеслась к нему по-человечески. Наверное, оценил. Может, даже дорожит их чудаковатой молчаливой дружбой. Хотя грозные глаза его дружелюбными точно не назвать.
Она взглянула на готовые карты и достала тетрадку. И тут кошачьи имена обрели смысл.
– Это асцендентные знаки! – воскликнула Юнни, чуть не разбудив девушек.
Древний календарь основан на путешествии солнца. Каждому месяцу соответствует свой знак, то есть созвездие. Всего двенадцать, как и двенадцать месяцев. Но на самом деле путешествие по знакам проходит не только в течение года. Юнни совсем забыла про очень важный показатель для магии, но довольный сложный для расчета, потому что нужно знать точное время рождения. Асцендент – знак, который стоит на восходе в момент рождения.
И теперь она сидела на кровати, плотно завернувшись в одеяло, и пыталась осознать, насколько сторож замудренный мужик.
– Как он вообще их друг к другу подобрал? Это же практически невозможно рассчитать! То есть возможно… Хотя не знаю, какие тогда надо иметь мозги и навыки слежки за всеми беременными кошками округи. А ещё с поста как-то уйти, – она снова пролистала тетрадь. – Интересно, за сколько лет он управился.
Теперь ее разрывало от любопытства, как он это сделал. Кое-как дождалась утра и помчалась в сторожку.
– Вы! – ворвалась Юнни в домик, а сторож замер, соображая, чем он спровоцировал такое нападение. – Как вы их нашли?
У сторожа чуть не вырвалось: “Кого?” – но он сдержался.
– Молчите? К демонам ваше молчание! Как вы… И зачем? – она остановилась, топнула ногой и с гневным рычанием покинула сторожку.
“Заметила”, – подумал сторож и улыбнулся.
С тех пор как Юнни появилась в его доме, он все чаще улыбался. Даже перестал считать это чем-то странным. Просто смирился. Эта девчонка его веселит. Или радует. Он не определился. Или не хотел определяться. Просто наслаждался ее визитами, ее молчаливым наблюдением. Пытливая и такая очаровательная в своем исследовании.
“Может, ей что-нибудь добавить?” – крутились в голове азартные мысли.
Сторож вошел в кураж, а подобного давно не случалось. Однако ее искренняя реакция, такая прямая и кипучая, подпитывала в нем желание подкинуть парочку зацепок.
“Не буду. Иначе отвлеку от учебы. У Юнни хорошо получается. Пусть так и будет, – отрезвил себя сторож. – Все равно ни к чему внятному не придет. Только нервы себе подпортит”.
Он гладил Ферди и надеялся, что ее гнев скоротечен. До конца недели остынет и зайдет к нему перед поездом. Он уже забрался в закрома и достал вазочки. В низине расцвели калипсо.
– Как думаете, Юнни понравится? – спросил сторож у кошек, но они не обратили внимания.
Глава 4
Каково было разочарование сторожа, когда Юнни пришла с профессором Стольфрисом. Как захотелось выгнать его вон, когда профессор стал распивать с ней глинтвейн.
“Это не тебе! – клокотало все внутри. – Я для нее варил. Это наш глинтвейн!”
– Профессор, а можно у вас кое-что спросить? Не по вашему предмету. Просто я никак не могу понять одну вещь, – говорила она с развалившимся Стольфрисом, совершенно не обращая внимания на медвежью тень, что буравила ее взглядом.