Сторож
Шрифт:
Здоровяк посмотрел на три трупа перед собой, потом перевел взгляд из-под белесых бровей на сослуживцев.
– Что?! – прорычал он, размазав струящуюся из носа кровь по лицу.
После выстрелов и криков Дмитрий резко развернулся, выхватывая ПМ из кобуры. Он не слышал о чем шел спор его коллег, так как в этот момент разговаривал с дежурной по станции Натальей и старшим инспектором службы транспортной безопасности, своим тезкой Дмитрием, пытаясь придумать, как разрядить ситуацию на станции. Но ситуация вдруг изменилась. Прогремели выстрелы…
Дмитрий снял пистолет с предохранителя: патрон уже давно был дослан, оставаясь в боевом ожидании. После чего вытер постоянно струящийся по лбу пот. Дышать с каждой минутой становилось все труднее. От этого накатывала усталость, делая человека вялым, но Дима еще держался, его донимали мысли о сложившейся напряженной атмосфере на Чкаловской. Причиной всего беспредела на станции был именно тот старший сержант, и если его как-то устранить, изолировать… то, возможно, другие задумаются. Вспомнят, что они не звери. В момент раздумий, пока Дмитрий приближался к центру станции, он понял, что предел был разорван. Люди разбегались, открывая страшную картину. Слева, у замерших на ночной расстановке поездов, стояло семь или восемь сотрудников полиции, а перед ними лежало три безжизненных тела, под которыми расплывались красные лужи. Ситуация поменялась кардинально, нарушив все границы…
– Миша… – округлил глаза Дмитрий, глядя на мертвого знакомого, и медленно направил пистолет на полицейского с разбитым носом.
– Стоять, прапор! – рявкнул Культура, повернув автомат на приближающегося Дмитрия.
Здоровяка поддержали его коллеги.
– Ты… ты что творишь?.. – прошипел Дима, белея от злости.
– Хочешь еще пролитой крови?! – сплюнул здоровяк.
Дмитрий видел, как сзади к группе патрульных медленно подходят несколько молодых парней.
«Курсанты из ”можайки”, – определил Дима. – Может мне и хана, но возможно мы сейчас сделаем перевес в нашу сторону… – размышлял он, готовясь к смерти».
Но задуманное курсантами не получилось. Кто-то из патрульных постовых заметил мимолетный взгляд Дмитрия им за спину, и сразу несколько из полицейских резко развернулись.
Последовали мощные удары, затем вскрикнули женщины. После чего наведенное оружие на остальных, охладило пыл курсантов.
– А вы, соплезвоны, куда лезете?! – зарычал квадратного вида полицейский с отвисающим вторым подбородком.
Вот только на рыхлого увальня он не походил.
Замерев и выждав несколько секунд, курсанты, не отводя взглядов от блюстителей порядка, осторожно приподняли троих сокурсников и оттащили к вагонам, пытаясь привести их в чувства.
Старший сержант сверлил холодным, умбра серым взглядом направившего на него пистолет постового метрополитена.
– Тоже хочешь стать героем? – ощерил окровавленные зубы здоровяк. – Пистолет давай сюда!
– Нет, – не отводя от сержанта личное оружие, ответил Дмитрий.
Некоторые из полицейских посмотрели на старшего сержанта Культуру, видимо ожидая команды, но тот вдруг рассмеялся безумным смехом и издевательским тоном протянул.
– Оставь себе, чтоб спалось спокойно.
После этого мотнул головой в сторону дежурки.
– Скажи своей дежурной, чтобы выдала нам хавку с водой, – после чего бросил взор на затравленные взгляды других спасшихся на станции и добавил: – Ну и остальным…
Станция метро Лахта была пилонного, трёхсводчатого типа глубокого заложения, хотя поначалу ее планировали делать как Беговую – колонного, многопролетного типа мелкого заложения. Но ввиду нахождения в непосредственной близости Финского залива и высотки «Лахта центр» решили не рисковать. Поэтому и выход на поверхность перенесли к пересадочному узлу у строящегося жилищного комплекса «Северный Версаль» за Лахтинским мостом и железной дорогой. Метростроевцы опасались прорыва вод, а также подвижки грунта от давления четырехсот шестидесяти двух метрового небоскреба, весом в шестьсот семьдесят тысяч тонн.
Около ста пятидесяти человек, укрывшихся на этой станции, были подавлены происходящим. Кто-то бродил по перрону, бубня что-то себе под нос. На скамейках сидели женщины с детьми. Некоторые плакали.
Странно, но Николай задумался не о том, что в его родном городе Новокузнецке имеются стратегически важные объекты, включенные в ядерный список, для нанесения первоочередных ударов, из-за чего все родные подверглись такому же аду, как и Санкт-Петербург. Сейчас он вспоминал, какой был скандал с китайскими союзниками за этот кусок ветки метро.
Отрезок оранжевой линии, ставшей первой в стране частной веткой метро, куда входили четыре станции – Гавань, Морской фасад, Новокрестовская-2 и Лахта – был инвестирован именно китайцами по договору с местными миллиардерами. И когда президент «попросил» всех нерусских покинуть страну, началась долгая эпопея с разделом собственности.
Вот только для восточно-азиатских союзников все оказалось плачевным. Про метро им пришлось забыть, как и про часть русской земли в Амурской области.
Из раздумий Николая вырвал испуганный возглас.
– Вода!
Он вскочил со скамейки у пилона внутри зала станции и рванул к краю платформы. По лотку между рельсами бежал бодрый ручеек.
– Мы все утонем!
– Что делать?!
Послышались истерические выкрики со всех сторон.
– Кто со мной?! – прокричал басовитым голосом крепкий высокий мужчина в форме рабочего метро.
– Я! – тут же отозвался Николай.
– Иваныч, курбель прихвати! – крикнул тот же мужчина и спрыгнул на рельсы.
Николай последовал его примеру. К их компании присоединились двое инспекторов службы транспортной безопасности. А на перроне уже раздавал команды дежурный по станции: мужчина средних лет с некогда аккуратной прической, но сейчас, как и у всех, его волосы были взъерошены и блестели от пота.
Дежурный призывал мужчин покрепче:
– Давайте за мной на склад, там мешки с песком! Надо их перетащить в тоннель.
– А поможет? – скептически спросил пышный толстяк в строгом дорогом костюме, непонятно каким чудом очутившийся среди спасшихся.
Хотя он мог быть одним из тех, кто к станции подъехал на автомобиле.
– Если не поможет, добавим цемента, – ответил ему дежурный, удаляясь в торец станции. – У нас всё есть!
– Конечно, это же частное метро, – сквасился толстяк. – Тут должно быть все, как в Греции, например.