Сторож
Шрифт:
– Постой, постой, я уже запутался! – помотал головой Володя. – Может, со мной пойдешь, а? – предложил он с надеждой.
– Да ты не переживай, найдешь, – отмахнулся Станислав, продолжая жестикулировать. – Главное, выйди на кольцо. Там по нему, ближе к герме, рядом со Спортивной, где перегон разделяет ветки по уровням, слева, будет узкий невысокий ходок и спуск вниз. Он соединяется с подходным тоннелем к вентшахте. Не промахнешься. Из него выходят вентиляционные отдушины. Такие, квадратного сечения, – Стас показал руками. – По ним ты выберешься на нижнюю станцию к траволаторам.
– Может, все же со мной, а, Стас? – попросил Володя, пожимая руку другу.
– Не могу, здесь надо будет что-то делать с этими тиранами, – вздохнул Стас и отдал связку ключей. – Это тебе в помощь: ключи от близлежащих технологических, вентиляционных тоннелей и рабочих помещений.
– Благодарю! – кивнул Володя и, еще раз глянув на Станислава, прошмыгнул в обводной ходок.
Дверь за ним начала закрываться.
– Постой!
Стас услышал шепот и прекратил вращать штурвал
– Что? – спросил он, прильнув к почти закрывшейся гермодвери.
– Я приду помочь! – прошептал Володя. – А ты каждый раз с четверга на пятницу в три ночи приходи к шлюзу в коллекторе. Если услышишь такой стук, – Володя продемонстрировал, – то открывай, это буду я.
– Добро! – ответил Стас и запер мощную гермодверь, застопорив рычаг.
Глава 3
– Алё, начальник, где сученыш?!
Здоровяк врезал пощечину прапорщику. Тот дернулся и пришел в себя. Толпа загомонила.
Дима вскочил, хватаясь за кобуру с пистолетом.
– На месте твой ствол, прапор, а вот задержанного нет, – буравил Дмитрия своими темно-серыми глазами старший сержант.
– Где он? – спросил Дима, потирая левую скулу, налившуюся красным цветом.
– Это я тебя спрашиваю: где он?! – зло зыркал здоровяк из-под белесых бровей.
Его умбра серого цвета глаза контрастировали с белобрысыми волосами, ежик которых блестел от пота.
Дима то же, как и все на станции, чувствовал нагревание воздуха. Вентиляция не работала, и становилось жарко.
– А кто ты такой, чтобы меня спрашивать о нем? – прищурился Дима.
Здоровяк повел стволом автомата, Дмитрий тотчас выхватил пистолет из кобуры, которую заблаговременно расстегнул, предвидя ситуацию. А глядя, что ни один из патрульных экипажей не надел бронежилет, у Димы был шанс.
– Товарищ старший сержант, вы забыли слова присяги? – спросил Дмитрий, глядя в глаза здоровяку, при этом наблюдая боковым зрением, как несколько сотрудников также взялись за оружие и не сводили с постового метрополитена глаз. – Клянусь уважать и защищать права и свободы человека и гражданина… – процитировал Дима.
– Культура, остынь, – вдруг сказал один из полицейских, когда напряжение на станции зазвенело готовой лопнуть струной. – Он ведь из наших.
Здоровяк нехотя опустил ствол автомата и, приподняв верхнюю губу в оскале, процедил:
– Твоя присяга осталась на поверхности, насквозь пропитанная радиацией.
– Вот, когда звено радиационной разведки сходит на поверхность и проверит, тогда и будем говорить, что там и как, а сейчас ты служитель закона, – Дима так и не опустил пистолет.
– Куль! – одернул вновь начавшего заводиться старшего сержанта, еще один сотрудник полиции. – Он из наших…
– Он – метровский, – здоровяк сплюнул Диме под ноги и зашагал вглубь станции, расталкивая столпившихся горожан.
Охладивший пыл здоровяка сержант посмотрел на Дмитрия.
– Не зли его, прапор, он все «горячие» точки прошел.
– Это не дает ему права устраивать беспредел, – Дима посмотрел на говорившего и убрал ПМ в кобуру. – Мы все клялись служить России, служить Закону.
– Походу нет больше нашей России, – невесело усмехнулся сержант, и добавил: – Смотри, я тебя предупредил…
Многие тоннели, где позволяли гидрологические возможности, от станций сильно понижались в уровне. Их так прокладывали для энергосбережения: под горку состав легче разогнать, а в горку проще совершать торможение перед станцией. И сейчас Володя бежал вниз вдоль линии, давно перейдя на соседнюю ветку.
В свете фонаря, который он укрутил до минимума, после лестнице к санузлу, чуть дальше действительно обозначился чернеющий провал меньшего диаметра, будто очередное ответвление ныряло в стену тоннеля. Подойдя ближе, понял, что проход зарешечен и закрыт на замок. Володя достал связку и начал подбирать ключ. После двух попыток он вынул зажатый зубами фонарь и, выключив для экономии, спрятал его в карман. Открыть замок можно было и в темноте.
До этого момент, не размышляя ни о чем, кроме побега от расправы, Володя вдруг подумал об окружающей его плотной и почему-то вязкой по ощущениям тьме. Страхи детства подняли волосы на руках и ногах.
«Да ладно, – начал успокаивать он себя, – в метро сейчас самый страшный, это человек. А крысы, если бы они тут водились, не нападают на людей… А они в метро не обитают, так как жрать здесь нечего».
Замок поддался, и Володя облегченно вздохнул, отворяя решетчатую дверь. Открытой он решил ее не оставлять и, пройдя за ограждение, запер замок, спрятав ключи в карман джинсов.
Достаточно тусклый свет фонаря вновь отвоевал метровый радиус у темноты. На душе у одиноко бродящего по тоннелям человека стало легче.
«Итак: это, скорее всего необходимое мне технологическое ответвление. Вот и подъем наверх, – размышлял Володя, продвигаясь по отрезку тоннеля, не имевшего такого количества кабелей по стенам, как в рабочих тоннелях. – Сейчас наверх и прямиком до кольца».
Сколько бродил в темноте, Володя не знал. Он даже не думал о том, чтобы посмотреть на часы, хотя они у него были и с подсветкой. Время будто остановилось, а духота нарастала.