Сторожевой волк
Шрифт:
– Дай-ка мне бутылку, – протянул руку Князев.
– Выпить наконец решился, – осклабился Ростислав. – Пожалуйста, – и передал ему чачу.
Богдан взял бутылку и крепко завернул пробку.
– Мы так не договаривались, – обиженно заявил Ростислав.
– Мы с тобой ни о чем не договаривались, – сказал Богдан, осматриваясь в реквизиторской. – У тебя тут оружие есть?
– Какое оружие может быть в реквизиторской? – пожал плечами режиссер. – Здесь одна бутафория.
– Ну, пусть себе и бутафория.
Ростислав
– Что тебя интересует?
Князев отметил для себя, что Ростислав странно себя ведет. Он будто решил, что террористы – это где-то далеко, а он сам может пересидеть опасность здесь, за закрытой дверью.
– Любое оружие, которым можно убить, – сказал Богдан.
– Тут тебе не арсенал. Тут хранится реквизит театральных постановок, – произнес Ростислав. – Вот, пожалуйста, деревянные копья. – Он шагнул в угол и взял в руку копье, которое выглядело так, словно было отлито из стали.
– Почему деревянные? Железных нет?
– Какой актер в здравом уме станет таскать стальное копье? – усмехнулся Ростислав. – Ему это надо? Дерево легче, а из зала все равно смотрится внушительно.
– Копье не пойдет.
Ростислав стал предлагать одно за одним другие реквизиторские вещи.
– Арбалет, сделанный из фанеры, стреляет при помощи резиновой тетивы. – Он вставил в прорезь короткую стрелу, направил бутафорское оружие в угол и нажал на спуск. Тетива негромко щелкнула. Стрела угодила в стену и упала на пол.
– Слабовато, – проговорил Князев.
– Чем богаты, тем и рады, – парировал Ростислав. – Тут тебе не оружейный магазин.
– Что еще имеется в наличии? – поинтересовался бывший прапорщик.
– Всякое имеется. Только от него тебе никакого толка. Это же все театральщина, иллюзорные предметы. Лучше напьемся, ляжем спать и проснемся свободными людьми. Ах, да, забыл, у тебя бабы в зале сидят.
Ростислав вновь принялся ходить по реквизиторской, перебирая вещи. Затем задумался, подсел к столу, выдвинул ящик и достал револьвер. Театральным жестом отщелкнул, крутанул барабан, загнал его на место и, приложил ствол к виску, нажал на спуск.
– Русская рулетка. Так, кажется, и пьеса называется, по которой Николай Петрович спектакль поставил.
Револьвер смотрелся, как настоящий. Разницу было не отличить, даже рассматривая его с пары метров.
– И чем он у тебя стреляет?
– Ничем, – развел рукам Ростислав. – Пистонами.
– Покажи.
Режиссер сунул руку в глубь выдвижного ящика письменного стола, пошерудил там пальцами и извлек картонку.
– Пистоны к нему прилагаются. – Высыпав на ладонь несколько пистонов, он принялся деловито снаряжать ими барабан.
– Ты только тут не стреляй, – предупредил Богдан.
– Я что, не понимаю в жизни? – обиделся Ростислав. – Я – мужчина самостоятельный, мне сам Вышинин доверяет во всем. Кстати, когда я у тебя жил, не так нахально себя вел. Не наезжал, во всяком случае.
– У меня дома террористы за дверью не стояли, а здесь – стоят.
Ростислав тут же суеверно трижды сплюнул через левое плечо:
– Тьфу, тьфу, тьфу! Типун тебе на язык.
– Зарядил барабан?
– Все шесть зарядов.
– Достаточно. – Богдан взял в руки театральный пистолет и пошел к двери.
– Ты что, воевать вот с этой хлопушкой собрался? – ужаснулся Ростислав.
– На войне, знаешь, сколько пуль в цель попадают? – спросил Князев.
– Откуда мне знать? Я не специалист.
– Где-то одна из семидесяти-ста. Я не по статистике интернетовской тебе говорю, а из собственного боевого опыта исхожу. Так что не слишком важно, могу я кого-нибудь из этого револьвера убить или нет. Главное – эффект.
– Тебе видней, – осторожно заметил Ростислав. – Ты – боец, а я – человек искусства. Мне наблюдателем надо оставаться. Ты уж не обессудь. Все, что мог, я для тебя сделал.
– Звучно твоя хлопушка стреляет?
– Раза в три громче, чем настоящий.
– Характеристика в действии, – ухмыльнулся Богдан, поглаживая рукоятку револьвера.
– Пойдешь?
– Пойду. Мне терять нечего. Там две мои женщины. Кто их защитит?
– Может, выпьешь на дорожку? – спросил Ростислав, покосившись на бутылку с чачей, стоявшую рядом в Князевым. – У меня и томатный сок есть для твоей любимой «Кровавой Мэри».
– Некогда мне ее готовить. В следующий раз с тобой выпьем, если повезет. Не передумал оставаться?
– У меня есть твердые принципы. Немного, но есть. – Ростислав с благодарностью принял в руки свою собственную бутылку. – Я в чужую драку с определенного времени никогда не вмешиваюсь. Один раз вмешался, и одна сторона конфликта, и другая вместе мне по мозгам настучали. Потом, при ментовском разборе, меня же крайним и выставили.
– Не глобально мыслишь, – улыбнулся Богдан. – Ты пойми, в одном случае менты могут и пьяного обобрать, а в другом, жизнью своей рискуя, человека спасти.
– Что-то я таких не видел, – прозвучало в ответ.
– Может, сегодня и увидишь, – произнес Князев, выщелкивая барабан из револьвера. – Вчера ты – человек, а мент – «мусор», берущий взятки, а сегодня наоборот.
– Ты на что намекаешь?
– Каждому овощу свое время. Я не в обиде на тебя. Просто каждому овощу наступает свое время, когда он созревает и показывает себя во всей красе. Для каждого наступает свой момент истины.
– Мой момент истины еще не настал, – заявил Ростислав, наливая себе чачу в небольшой стаканчик. – Ты кроме револьвера бутафорского мой планшет с собой возьми. Сними несколько планов. Мы же с тобой ситуацию изнутри видим. Это будет уникальная хроника.