Сторожевые записки
Шрифт:
– А пальчики возьмутся здесь?
– вопросительно посмотрел Плаксин-младший.
– За день-то все уже залапали... Ну, попробуем.
– И эксперт начал раскладывать свой чемоданчик, еще раз кратко перехватив дремоты и зарывшись носом между фотоаппаратом и чем-то еще.
Я отвел Плаксина в сторону: умолял его ничего не говорить отцу, а то он проболтается жене моей, и она уж начнет умирать каждую минуту, каждый раз прихватывая меня с собой. "А я и сам - сейчас видишь - не чудо расцвета", - добавил я. Он покивал, и мне стало совестно, что я помимо его работы загрузил еще одной просьбой, когда они и так все в этой группе полубезумные от усталости.
Утром меня понесло прямиком от синагоги к часовне Стефания Пермского. Спохватился! "В случае опасности сорвите кольцо, разбейте стекло, нажмите кнопку". Две недели не заглядывал в церковь, а теперь вынь да положь спасение от опасности! Все боялся я: вдруг какой-то следователь вскинется: "Сторож, наверно, соучастник!" Все это я изложил Николаю-Угоднику, ставя свечу. В голове сразу стало на двух-трех багратов меньше, а то сколько их там копошится! Я выбежал из храма и подумал оглушительно: "Убил бы, суку!" Вот Баграт с понимающей улыбкой, с тонкой улыбкой, со сладкой... Вот он сухо отвечает на звонок из Израиля: "Ло! Ло!" (Нет, нет). И после этого его лицо (да уж теперь видно, что морда!) превращается в букет, обращаясь ко мне.
Церковные голуби пролетели надо мной, показывая, как они выворачивают суставы крыльев, борясь с притяжением. Земная красота - это красота преодоления, по-другому и быть не может - здесь.
Перед тем как войти в свою квартиру, я наскоро прогнал через лицо несколько бодрых выражений и остановился все-таки на усталом, слегка ироничном, но - довольном. Весь день я держался: жене ни слова не сказал, при этом еще и делал вид, что настроение прекрасное (а если долго делать вид, что настроение прекрасное, - оно и в самом деле начинает зыбко мерцать).
Но вечером мы включили новости, и там на чистом русском языке жене моей сообщили, что вчера синагога пережила печальное событие: украли свиток Торы. И выступил раввин: "Это тяжелое испытание для нашей общины!"
– Ты бы мог мне все рассказать, - на удивление спокойно сказала Нинико.
– Нам бы вдвоем было легче это пережить.
Я понял, что она поняла, как я понял, что надо ее беречь... В общем, вы тоже поняли.
– Этот грузин - подлец!
– вдруг наложила клеймо Нинико.
– А ты кто, не грузинка, что ли, наполовину?
– Вот поэтому я и знаю, что так просто угощения не выставляют - для посторонних... Мне это сразу показалось подозрительным, - начала свое следствие жена.
– Молчи, следователь разберется...
– Да кто когда разбирался!
– Она уже привычно возвратилась к своему электрическому состоянию.
– Помнишь, уже крали Тору из старой синагоги? И тоже ведь были какие-то иногородние прихожане, коммерсанты. Какой он подсолнечник мог закупать на Урале, чего вы его слушали?
– Но понимаешь: человек сделал пожертвования большие, вот и поверили в его бескорыстие. А Тора старинная - ей больше ста лет, таких экземпляров очень мало. Ведь фашисты сожгли почти все старые Торы...
Вместе с исчезновением Торы произошла опять некоторая убыль в моем тотальном человеколюбии. Вспомнилось: Баграт говорил мне, что старики ходят не столько молиться, сколько поесть. Не думаю, ответил я, и сказано же в Торе, что не надо злословить. Теперь-то можно предположить, что хотелось ему поддержки для своей неоднозначной души, мол, все люди такие выкраивают свое: старики - поесть, а достойные люди подбирают плохо лежащие священные свитки.
– Где тут крутой охранник Торы?
– закричал Плаксин, входя на другой день с довольным видом, ведь можно прийти и утешить. Почему все такое редко случается - читалось в веселом блеске его глаз и каждом шраме лица.
– Ты смеешься, а я ночь не спала, - ответила Нинико.
Я попытался увести разговор немного в сторону:
– Какое совпадение: твой сын приехал, когда я милицию вызвал!
– Миша, а кто-то говорил мне, что совпадений не бывает...
– Кстати, как твой роман?
– Оказывается, рынок половыми извращениями перенасыщен. Вчера носил главы в издательство "Катюша", а там на меня скучно посмотрели и сказали: мол, лучше бы про мальчика-дошкольника, путешествующего по мирам в поисках своих родителей...
– ?
– Да вчера же и название придумал...
– "Из пеленок - в подпространство"!
– Тоже неплохо.
Уходя, Плаксин сказал:
– Миша, если б ты был внимательнее и заметил, как уносят Тору, тебя они и прирезать могли.
– И радость проступила на сложнопересеченном лице друга.
– Очень хорошо, что ты не был внимательным!
Тут Нинико стала неузнаваема - улетели куда-то все зазубрины энергии, она говорила медленно и тихо, как будто одна осталась и размышляет в тиши: "А мы ведь часто бываем проницательны, но тут..." Вдруг жена взвилась: это глобализация виновата - у каждой синагоги свой сайт в Интернете, а там любой залезет - и читай про все! Вот у нас какая Тора старинная, столетняя, приезжайте, воруйте.
– Макс утром почему не убрал Тору в сейф?
– спросила жена с шерлокхолмсовским выражением лица.
– Но он не имеет права ее трогать, Макс - тоже русский.
– Как русский? Он же из Израиля вернулся!
– Так, русский. Женат на еврейке.
Вдруг вспомнилось: бронзовый Баграт участливо расспрашивает Хони: откуда он такой молодой, да очень верующий?.. "Даже ночевать в синагоге будешь", - громко восхитился Баграт.
Наверное, Хони в самом деле для меня ангел-посланник: без него воры полезли бы в окно того же туалета ночью... Но узнали, что Хони ночует, и вынужденно ускорились.