Шрифт:
Нина Горланова
Сторожевые записки
П о в е с т ь
Без меня рынок неполный!
– вздохнул я и взял в руки телефонную трубку - опять нужно куда-то наниматься.
Газета, в которой я работал, закрылась в начале этого года. В эпоху рынка мелкие издания мельтешили, как микробы, поглощая друг друга.
В общем, к следующему дню у меня сформировался огромный пакет предложений: сторож в православном храме или сторож в синагоге.
Прибежав к храму (пообщавшись с Нинико, женой моей, потом несколько часов бегаю, намагниченный ею), услышал звон колоколов: от него голуби снялись со своих мест и полетели вокруг церкви, а потом снова уселись на свои места. Я простоял службу, черпая силы из океаноподобного баса архидьякона, а потом подошел к настоятелю спросить о работе.
– Мы приняли человека только что - часа два назад, - сказал он, давая мне благословение.
– Не держатся сторожа! То ли предыдущий проспал, то ли пропьянствовал - украли несколько дорогих крещальных купелей.
Я быстро зашагал к синагоге, обогнав мужчину, который вел за руку трехлетнего ребенка. "Пойми: обстоятельства выше нас!" - говорил отец сыну. Да уж, жизнь приковала меня к своей колеснице и тащит по кругу. Но нет, тут что-то не так. Ну вечером сяду, подумаю и опровергну. Сейчас некогда - я уже у синагоги.
Лет десять не был здесь, а когда-то преподавал иврит! Последнее, что помню из событий тех дней, - с кражей тоже связано: украли Тору, драгоценную, старинную, на кошерном пергаменте! Пришли молиться новые иудаисты, спросили, где Тора хранится, и... она исчезла вместе с ними. Старых евреев провели, как детей. Ну ПОСЛЕ ЭТОГО не говорите мне никогда о всемирном сионистском заговоре! В религиозной общине украли самое дорогое священный рукописный свиток. О покраже заявили в Интерпол, но ни один масон палец о палец не ударил, чтобы помочь.
Правда, все это случилось еще в старой синагоге - возле рынка. Ее называли партизанской избушкой - за ветхость. Когда я в первый раз вошел туда и оперся о закопченную стену, она зашаталась. Такое вот святилище было - на курьих ножках. Однако во время перестройки удалось отсудить эту дореволюционную синагогу уже у Академии наук - вырвать из загребущих научных когтей...
Конечно, там знают, что я не еврей, но преподавал же я иврит, будучи наполовину молдаванином и наполовину русским! Может, и в сторожа подойду?
И точно - подошел! Жилистый бодряк в фуражке речного флота сказал, чтобы я завтра же, в пятницу, выходил на работу, и вообще где меня носило они уже заждались! При звуках его мягкого голоса я вздрогнул - это же Борис Штерн, знаменитый капитан! Просто я никогда его не видел в такой щегольской темно-синей форме. Фуражка с вздыбленной тульей и золотистым речным значком очень шла к его драчливым усам.
– Зарплата небольшая - восемьсот рублей, но можно подработать. Куда делся твой иврит?
– строго спросил Борис.
– Аиврит шели ло нээльма, - ответил я. (Мой иврит не исчез).- Работал грузчиком, потом в газете. Мне казалось, что почти все уехали в Израиль!
– В Перми было семь тысяч евреев, - сказал капитан.
– Пять тысяч уехало, восемь тысяч осталось. Приходят люди и с документами в руках доказывают, что они - евреи.
Мы не заметили, как наскоро обсудили несколько запредельных проблем. А должен ли еврей-космонавт соблюдать субботу? Не должен, ведь угроза жизни отменяет все постановления.
Да, кстати, Борис раскрыл Талмуд и зачитал, что и евреи, и пришельцы должны покрывать голову в синагоге и не писать в праздничные дни.
– А читать можно?
– Да, читайте.
Внутри голос жены твердил не умолкая: "Теперь молчи! Молчи и иди домой!" Но радость от обретения работы неодолимо вырвалась в виде вопроса: "Зачем разделять молочную и мясную пищу - вы лично за мистическую или этнографическую точку зрения?". Борис Штерн закатил гроздья глаз под самый козырек:
– Вот придет Машиах (Мессия) и все вам объяснит. Так будете преподавать иврит? Набирается группа, с понедельника можете начинать.
Я спешил обрадовать жену (нашел сразу две работы!) и спрямил путь, нырнув во двор. Вместо деревянного дома с кружевными наличниками что вижу? Эльсинор! Здание из перекормленного кирпича с башенками - только гномы могут нести там сторожевую службу. А куда я положил свою кипу кип - надо раскопать: завтра надену белую или с рисунком деревенского половика.
И тут над ухом грянуло:
– Михаил, занимаешься по-прежнему аикидо?
– Клим, какое аикидо? Денег... уже нет сил ковать. Для оплаты занятий. Я с завтрашнего дня буду сторожить синагогу. А ты все в ФСБ?
– Да, вот только что из командировки. В Чечне был.
– И он приподнял шапку, показав бугорчатый шрам.
– Видишь? Привет от Басаева. Чеченцы - во всем мире один только такой народ, у которого доблестью считается украсть, обмануть, убить.
– Ты не прав! У всех народов это было, но мы прошли уже простодушную стадию.
– Михаил, если б ты видел этих уродов, так бы не рассуждал!
Глаза у Клима с бегучей шкалой: от мученически-вопрошающих - до допрашивающих и вплоть до ареста. Я в последнее время стал экономить силы для этой маленькой, но интересной жизни, поэтому перевел разговор на другую тему: ну сейчас-то ФСБ не будет интеллигентов преследовать? Он отмахнулся, как от застарелого зуда: да кому вы теперь нужны? И раньше не надо было за вами гоняться, а заняться бы тогда еще борьбой с терроризмом.