Стотринадцатая любовь поэта
Шрифт:
Интересно, что компьютерный выбор жены для Пушкина оказался сходным с мнением о Екатерине Ушаковой В.В.Вересаева, который писал: "...хочется как можно больше знать об этой девушке, не только любившей Пушкина, но и умевшей его ценить. Не перейди ей дорогу пустенькая красавица Гончарова, втянувшая Пушкина в придворный плен, исковеркавшая всю его жизнь и подведшая под пистолет Дантеса, -- подругою жизни Пушкина, возможно, оказалась бы Ушакова, и она сберегла бы нам Пушкина еще на многие годы".
Впрочем, компьютер получил возможность еще больше уточнить свое заключение, но об этом несколько дальше.
"Брак
Так писал поэт за пять лет до женитьбы по поводу свадьбы Боратынского. Позже Пушкин написал Кривцову: "Ты без ноги, а я женат!". Но поэт видел свадьбу и в еще более мрачных тонах: "Несчастья жизни семейственной есть отличительная черта в нравах русского народа... Свадебные песни наши унылы, как вой похоронный".
Русский издатель и литературовед Петр Перцов назвал женитьбу Пушкина типичным браком старика с молодой, но это не так. Брак с такой разницей в возрасте был типичным и нормальным. Пушкину 31 год, Наталье почти 19. Дело в другом.
О, как мучительно тобою счастлив я,
Когда, склоняяся на долгие моленья,
Ты предаешься мне нежна без упоенья,
Стыдливо-холодна, восторгу моему
Едва ответствуешь, не внемлешь ничему,
И оживляешься потом все боле, боле -
И делишь, наконец, мой пламень поневоле!
В сочинениях это стихотворение публикуется по традиции под 1830 годом. Но дату в рукописи поставил Соболевский, видимо, по памяти, а Бартенев приписал: "19 Генваря". Однако под стихотворением, не публиковавшимся при жизни и найденным после смерти Натальи Николаевны вторым мужем Петром Ланским в ее бумагах, стоит 1831 год, а в некоторых списках даже 1832-й.
Вересаев без доказательств считал временем создания стихотворения начало брачных отношений Пушкиных, и нам кажется это логичным; даты Соболевского и Бартенева предположительны. В десятитомнике (1977) стихотворение помещено в раздел "1827-1836", т.е. без даты. Если только оно действительно относится к Наталье Николаевне, то, судя по содержанию, оно написано в 1831 году, не ранее 18 февраля, то есть после, а не до первых брачных ночей.
Вначале эта холодность жены его восхищает. Надолго ли? И что может быть в браке печальнее постели поневоле? Сегодня это называется sexual harassment. Сексуальная жизнь, "не внемля ничему" -- таково первое поэтическое свидетельство мужа. По-видимому, и потом в сексуальном плане их темпераменты оставались разными, что отнюдь не привязывало Пушкина к жене.
Брак радикально изменил статус юной г-жи Гончаровой. А жизненный стиль поэта? Пушкин внушал себе, что начинает новую, с другим укладом, жизнь, но продолжал ту же. Жену он оставил утром первого дня одну в снятом для них доме на Арбате, чтобы провести день с друзьями.
Но и она поразила друзей поэта. Кольваль Френкленд, англичанин, познакомившийся незадолго до этого с Пушкиным, вспоминает, как был приглашен к нему на обед. В гостях были также Киреевский и Вяземский. Френкленд отмечает: "Прекрасная новобрачная не появилась". Кажется, ситуацию лучше всех понял тогда Вяземский: "Ему здесь нельзя будет за всеми тянуться, а я уверен, что в любви его к жене будет много тщеславия. Женившись, ехать бы ему в чужие края, разумеется, с женою, и я уверен, что в таком случае разрешили бы ему границу".
Редко цитируется детальная запись старого приятеля Туманского, посетившего квартиру Пушкина вскоре после женитьбы: "Не воображайте, однако же, что это было что-нибудь необыкновенное. Пушкина -- беленькая, чистенькая девочка с правильными черными и лукавыми глазами, как у любой гризетки. Видно, что она неловка еще и неразвязна: а все-таки московщина отражается на ней довольно заметно. Что у нее нет вкуса, это было видно по безобразному ее наряду, что у нее нет ни опрятности, ни порядка, о том свидетельствовали запачканные салфетки и скатерть и расстройство мебели и посуды".
Представим себе шестилетнюю семейную жизнь Пушкиных в виде кривой, подъем которой означает счастье или, лучше сказать, благополучие. Зная факты, обнаружим, что этот подъем после бракосочетания не продолжителен, он то и дело омрачается материальными и психологическими проблемами. Затем на некоторое время ситуация стабилизируется. Появляются дети.
Протоиерей С.Булгаков ссылался на мнение Достоевского, что в жене Пушкина соблазнительное смешение мадонны и Венеры. Она мадонна-фрейлина, мадонна-хозяйка, мадонна, рожавшая одного за другим детей. Поэт хочет сбросить с себя цепи, которые, погорячившись, надел. Он укрывается в дионисизме, по выражению о.Булгакова, в духовном обывательстве. Жизнь его раздваивается.
Пушкин любил детей, но нет доказательств, что играл, гулял или занимался с ними. На то были слуги. Нащокин вспоминает, что Пушкин "плакал при первых родах и говорил, что убежит от вторых". И действительно стал бегать. Весной 35-го, когда Наталья Николаевна была на сносях, поэт без очевидной нужды уехал в деревню и вернулся, когда жена уже родила. Через год, когда жена донашивала следующего ребенка, Пушкин жил у Нащокина в Москве и, вернувшись, на пороге узнал, что Наталья Николаевна благополучно родила дочь. После бала у Натальи Николаевны выкидыш, и Пушкин записывает в дневник: "Доплясалась".
Поэт, хотя и своеобразно, но исполняет семейный долг. Он все еще, судя по его письмам, любит жену. В ее письмах к брату, дошедших до нас, практичность, провинциальная пошловатость, бесконечные просьбы прислать еще денег. Его письма -- свидетельства того, как поэт приноравливается к уровню и вкусам жены.
Пытался ли он поднять ее, заинтересовать, сделать образованней, ближе к себе по духу? Убедился, что это невозможно, или спервоначала отделил свою деловую и духовную жизнь от семейной и жил этой жизнью с другими, не очень допуская жену в свое святая святых? Ведь если в его письмах к ней идет речь о литературе, то только с точки зрения извлечения доходов. А если о жизни, то единственно о тривиальных сплетнях, кокетстве, ревности.
Ревность оказалась едва ли не самым сильным чувством в спектре Натальи Николаевны, и, нам кажется, она в том не виновата. Она ревновала Пушкина к друзьям, ко всем его старым подругам. И, конечно, к новым. Относительно последних у нее были основания. Увидев симпатичную женщину, поэт загорался мгновенно, и брак ему в этом не мешал. "Жена Пушкина часто и преискренно страдает мучениями ревности, -- свидетельствует Софья Карамзина, дочь историографа, -- потому что посредственная красота и посредственный ум других женщин не перестают кружить поэтическую голову ее мужа". Впрочем, сам он уже не считает других женщин посредственными.