Стоунхендж
Шрифт:
Отец, чья хитрющая рожа едва не лопалась от усилий сдержать смех, сказал дяде самым серьезным голосом:
— Как мне нравится его скупая мужская речь!
Кто-то из гостей на цыпочках, пятясь, отыскал, как сарацин, задом дверь и выскользнул из зала. За догадливым, им оказался, как всегда, управляющий МакОгон, — надо ему повысить жалование, подумал отец, пока сам не повысил другими путями, — спешно последовали, отводя взоры и пряча усмешки, другие.
— Томас, — потребовала она уже едва не плача, — почему ты молчишь?
— Ну... —
Отец гордо оглянулся на дядю.
— Настоящий рыцарь! Я ж говорил: главное — владеть мечом.
Олег посматривал на Яру. Она резала молочного кабанчика так, будто вместо него видела другое нежное горло, даже не заметила, что вместе с дичью развалила пополам и бронзовое блюдо и вовсю пилит стол. А нож держит так, будто готовится метнуть.
— Сэр Томас! — Крижана наконец топнула ногой и гордо выпрямилась. Мокрые дорожки еще блестели на щеках, но влажные глаза смотрели достойно дочери могучего барона. — Ты мне все еще не ответил!
— Ну, — сказал Томас так, будто трудился в каменоломне. — Это.. гм... я же что?.. ну...
Отец в полном восторге ткнул ученого дядю кулаком в бок.
— Он скоро и писать разучится!.. А там, глядишь, и корону примерять можно...
Яра грохнула рукоятью ножа о стол. Все обернулись, она встала — гордая, свирепая, с ярко-зелеными глазами. Вид у нее был настолько внушительный, что все разговоры и перешептывания разом оборвались.
Голос был сильный и властный:
— Давайте сперва закончим с тем, о чем сэр Томас едва не позабыл. С чашей! Олег говорит, что ее нужно отвезти к развалинам древнего языческого храма. Это можно сделать сегодня. Мне бы хотелось... Очень хотелось сегодня же выехать в обратный путь.
Утром на рассвете Томаса разбудил МакОгон. Суровое лицо старого воина было хмурым. Он кивком велел одеться, Томас послушно бросился напяливать на себя одежду и доспехи. МакОгон, хоть и был пришлым наемником, но служил в замке много лет, был его наставником в воинской науке, и Томасу в голову не приходило ослушаться.
— В Стоунхендж?
— Какой Стоунхендж! — буркнул МакОгон. — Они обложили весь замок. Мышь не проскользнет. Теперь вышли из леса, продвигаются к стенам.
Томас бросился к окну. За решетками ничего не было видно. МакОгон прогудел сзади:
— Я еще вчера оставил людей на дорогах. На всякий случай. Вернулись, говорят, что со всех сторон подходят войска верных королю людей.
— Но как он мог так скоро? — пробормотал Томас.
— Значит, готовился давно и выступил еще два-три дня назад. Когда ты был еще за морем. Так что с чашей придется повременить.
В северной башне братья Мальтоны уже стояли у зарешеченного окошка,
смотрели. Сэр Торвальд обернулся к вошедшим Томасу и МакОгону, кивком ответил на приветствие, движением руки отправил к окну. Через решетчатое окно видно было, как из-за деревьев выходят ровными рядами легковооруженные воины, большей частью — лучники, пращники, арбалетчики.
Сэр Эдвин покачал головой:
— Нас опасаются. Они несут огромные щиты, чтобы избежать наших стрел.
Он высунулся из окна, протрубил в рог. Стражи забегали, бросились на стены. Сэр Торвальд покачал головой.
— Нас мало, придется поспевать везде. Я возьму на себя оборону главных ворот. Эдвин, тебе придется отложить свои книги и снова взяться за меч... Еще не забыл, как им пользоваться?
— Вспомню, — пообещал сумрачно Эдвин. — Это что-то доброе трудно вспомнить, а такое...
— Томас опытен в боях с сарацинами, — продолжал сэр Торвальд, — и возьмет на себя защиту наружных укреплений. Он молод и быстр, сумеет отступить, когда они прорвут внешнюю стену, а они прорвут, а мы свои старые кости таскаем уже не с такой прытью. МакОгон будет со своими людьми защищать восточную стену. Надо помнить одно: нас так мало, что мы постоянно должны видеть, что творится у соседа, и поспевать на помощь.
Из окна видно было, как быстро воины короля перебегали от дерева к дереву, укрывались за кустарником, окружали замок. Томас и рыцари разошлись, каждый увел с собой свою группу воинов.
Яра с тревогой наблюдала, как замок окружили, как прекратилась суета, все заняли свои места. Наступила щемящая тишина, затем неожиданно и страшно прогремел боевой рог. Она узнала, хотя никогда не слышала, сигнал к штурму.
В ответ со стен затрубили во всю мочь, ударили в медные литавры, поднялся шум и крик. Орали и гремели оружием с двух сторон, но на приступ пока никто не ринулся. Осаждающие выпустили стрелы из арбалетов, а когда принялись перезаряжать, вперед выступили стрелки из луков и принялись осыпать стены градом тяжелых стрел, длинных и оперенных, с булатными наконечниками.
Она услышала крики и ругань, стрелы иногда залетали в узкие бойницы, трое были ранены, а одному стрела попала в глаз, он упал замертво.
Часть защитников замка, укрывшись на крыше за щитами, умело отвечала из луков, арбалетов, метала камни из пращи. Нападавшие несли большие потери, ибо защитники выбирали мишени лучше и точнее.
Замок был окружен таким количеством лучников, что от летящих стрел у Яры рябило в глазах. Она чувствовала себя беспомощной, ибо против них двинулась вся Британия, а что может горстка защитников полуразрушенного замка?
— Когда же кончатся у них стрелы! — вскрикнула она. — Похоже, их подвозят на телегах!
— Зачем? — возразил волхв. — Стрелами да камнями из пращ немного сделаешь даже против таких ветхих стен. Если бы они только стреляли, то спать можно было бы спокойно.
— Да? А осада?
— Такому огромному войску надо что-то есть и пить. Они скоро разбредутся.
— У них хватит сил, чтобы треть отправить на грабежи окрестных сел, трети дать отдых, а третью осаждать замок непрерывно, не давай нашим ни спать, ни есть!