Стоунхендж
Шрифт:
Калика кивнул.
— В яблочко. Сюда с материка постоянно переплывали разные народы, всякий раз завоевывали предыдущих. Если вы, англы, будете так же хлопать ушами, то вас не только норманны, но и какие-нибудь алеманы захватят. Они пока лишь прощупывают ваше побережье... Так вот, когда замки строят на захваченных землях, среди враждебного населения, то укрепляют не только стены. Вы понимаете, о чем я говорю, сэр Эдвин?
Сэр Эдвин наморщил лоб, но теперь первым догадался сэр Торвальд:
— Подземный ход?
— У Мальтонов, — сказал калика, — есть будущее.
Однако Торвальд покачал головой.
— Но в нашем замке нет подземного хода!
Настала тягостная тишина. И в этой тишине калика сказал просто:
— Тогда мы погибли.
Все смотрели друг на друга. Эдвин развел руками.
— Мы... мы будем искать. Если вы так уверены...
— Я помогу, — предложил калика. — Я знаю, как думали в те времена первые англы. И как строили.
Все англы строили подземные хода, объяснял калика, когда он с тремя Мальтонами ходил с факелами по подвалам, щупал камни, стены. Как до них бритты, кельты, пикты. И все хотели строить их так, чтобы никто даже не заподозрил, что они есть. Но люди все одинаковы, почти одинаковы. Не сговариваясь, каждый в отдельности, они приходят к одному и тому же решению. И в великой тайне, с великими предосторожностями роют совершенно одинаковые ходы, прячут их на поверхности в одинаковых местах...
Так, разговаривая, он привел их в старый винный погреб, самый старый и с настолько просевшим потолком, что бочки можно было ставить только в один ряд, из-за чего им уже почти не пользовались, трудно выкатывать.
В подвале сразу стало дымно и чадно от факелов. Сырой воздух прогрелся, пропитался запахами смолы. Калика прошлепал по грязи к противоположной стене, указал на серую глыбу, торчавшую на высоте пояса. Она ничем не отличалась от других.
— Если не за этим камнем... то за соседним. Справа или слева.
Томас и Торвальд ломами и рычагами выворотили камень, отпрыгнули. Глыба шлепнулась в грязь, обдав их брызгами. Один из факелов зашипел и погас. В красном свете видна была темная дыра. Возможно, это был не ход, а глубокая тайная ниша, куда прятали ценности жители осажденного замка.
Томас взял факел.
— Я полезу проверю!
Сэр Эдвин ухватил его за рукав.
— Погоди!.. Теперь я, к своему стыду, должен признаться, что среди нас есть человек, который лучше нас знает куда может вывести ход в нашем собственном замке!
Даже в слабом свете было видно, как побледнел от гнева Томас.
— Дядя! Ты подозреваешь, что благородный отшельник выведет нас из-под земли в расположении войск короля?
Сэр Эдвин воскликнул раздраженно:
— Томас, дальние скитания укрепили твои мышцы и ослабили мощный мозг, который был не крупнее, чем у муравья средних размеров. Я хочу сказать, что это ты можешь вылезти из-под земли прямо среди войска короля! А святой отшельник, как ты его называешь, вовремя почует, отыщет другой ход. Или развилку хода.
Томас засопел, передал факел волхву. Олег неторопливо полез в дыру, а Мальтоны следили за красным светом, что медленно удалялся, блики становились то ярче, то слабее. Когда остался едва заметный свет, Томас взял последний факел, поспешил следом.
В полной тьме голос сэра Эдвина прозвучал успокаивающе:
— Я бывал в этом подвале. Обратно выберемся и ощупью.
— Мы-то выберемся, — послышался из темноты сдавленный голос сэра Торвальда. — Но куда выберутся эти двое?
Томас вернулся один. Взмокший, весь в потеках грязи и в ссадинах, сказал хрипло:
— Калика остался там. Выход в таком потайном месте, что и муравьи не отыщут. Я вернулся за чашей.
Сэр Торвальд, что ждал уже при свете факела, встревожился:
— Уходите вдвоем?
— Отец, чашу нужно доставить в Стоунхендж. Калика полагает, что даже осада может прекратиться, если чаша встанет в свое святилище.
Сэр Торвальд нахмурился.
— Какая связь между чашей и осадой? Там какие-то мутные идеи святости, а мы люди трезвые, нам не до религии... в такой мере, а осаду ведут такие же трезвые, как и мы. Им важно успеть задушить росток протеста против короля. Пока не поднялись другие бароны.
Томас беспомощно развел руками.
— Отец, я тоже мыслю, как и ты... Вернее, мыслил. Но я, к своему великому изумлению, в своих странствиях столкнулся с силой, превосходящей мощь королей и даже императоров. Да, есть демоны, которые правят миром через своих преданных слуг, среди которых есть рабы, жонглеры, рыцари, священники и короли. Этих демонов зовут Семеро Тайных!
— Ты... ты говоришь страшные вещи. Уверен, что это правда?
Томас опустил ладонь на рукоять меча.
— Отец, вот этим мечом... ну, почти этим, раз в нем теперь гвоздь с креста Господня, я сразил самого главного демона из Тайных Тьмы!
Сэр Торвальд отшатнулся, но лицо сына было торжественным и серьезным. Глаза смотрели грозно.
— Тогда, — сказал сэр Торвальд, — кто же помешает теперь?
— Отец, у Тайных нет королевства, которое можно захватить. И тем самых уничтожить их власть. Их королевство — весь мир. Если уничтожить всех Семерых, на другой день из демонов рангом ниже выберут новых. Этих демонов великое множество. Точно так, как множится рыцарская рать Христова воинства, так же растет и число демонов. Вскоре состоится великая битва между силами Света и Тьмы. Уже и место выбрано для битвы, это такая ровная долина в левой излучине реки Армагеддон, там сойдутся оба войска. Я сам смотрел это поле, похоже на турнирное поле Тарана, только много больше, а въезд в долину справа и слева широкий и удобный. Никому преимущества не
будет, все по-честному. Правда, мне показалось, что наши должны въезжать слева, а как известно, все зло на левой стороне, как Господь сотворил дьявола из левого уха, женщину из левого ребра, черт сидит на левом плече, неверные мужья ходят налево... Но, возможно, я сам перепутал левую руку с правой, ибо тогда у меня гудела и кружилась голова, словно я все еще падал с башни Давида.
Они вышли из подвала, навстречу бежал встревоженный сэр Эдвин. Увидев Томаса целым, вздохнул облегченно, обнял. Томас нетерпеливо отстранился.