Стоунхендж
Шрифт:
– А на четыре сотни воинов по перышку бы пришлось, – расхохотался Эсон.
Изголодавшиеся люди склонились над еще живым комочком, в котором и мяса-то почти не было. Но желудки жаждали пищи. Поэтому они не сразу услышали звук, заглушавшийся их собственными голосами. Первым насторожился охотник Эсон. Склонив голову набок, он приложил палец к губам. Остальные немедленно застыли, и в наступившем безмолвии послышались далекие рыдания.
Случись такое ночью, они, конечно, решили бы, что это явились растревоженные незваными пришельцами духи мертвых,
– Голоса, – прошептал он, – это все-таки люди, плакальщицы.
Голоса приближались, становились громче, и скоро можно было уже разобрать слова. Эсон попытался понять их и вдруг закивал головой.
– Слышите? Понятно. Это старинный язык сказителей, есть небольшая разница, но все понятно.
В обрядовом напеве снова и снова повторялись одни и те же фразы.
Голоса стали четче и громче, звук приближался – поющие явно шли уже по склону холма.
Назад, назад в чрево матери,В глубины, в глубины земли и холмов,Мертвец, мертвец спит в тебе, мати.Вновь, вновь он будет рожден.С мечом в руке Эсон пригнулся, чтобы биться с любым врагом – человеком или нечеловеком. Эйас сжал кулаки – простое, но не менее смертоносное оружие было готово к делу. Интеб скрючился на полу. Брошенная на песчаный пол птица, отчаянно забив крыльями, сумела освободиться и с громким писком метнулась прямо к выходу из гробницы.
Едва она исчезла в отверстии, голоса снаружи вдруг смолкли. Лишь одно затянувшееся, долгое-долгое, как им казалось, мгновение Эсон выдерживал это молчание. Взревев словно бык, он ринулся наружу. Что бы ни ожидало его, судьбу лучше встретить на открытом месте. Эсон коротко взмахнул мечом. Оказавшись за пределами гробницы, он сразу вскочил на ноги. Эйас следовал за ним.
Вниз по склону разбегались с воплями и визгом люди, бурые спины исчезали в кустах. Буквально в какой-то миг из всей процессии остались только двое, девушка и старик. У ног седовласого старика, закутанного в коричневый плащ с опущенным капюшоном, лежал длинный сверток. Старик что-то кричал, противился девушке, пытавшейся увлечь его за собой. В страхе она попятилась, но старика не бросила.
– Погребальная процессия, – Интеб выглянул из гробницы и показал пальцем на опущенный на землю труп, зашитый в сырые шкуры.
– Они испугались еще больше нас, – Эсон опустил меч. – Не вижу среди них воинов. – Он спустился пониже, остановился перед стариком. Девушка перестала тащить его в сторону и беспомощно застыла с ним рядом. В напрасных попытках увлечь за собой старца она сбросила с головы капюшон. Под ним оказались густые черные волосы. Темноглазая, с оливковой кожей… алые губы ее трепетали. Протянув руку, Эсон поднял капюшон над
– Кто это? Кто здесь? Найкери, что случилось?
Бросив быстрый взгляд, Эсон опустил капюшон на прежнее место. Старца не так давно ударили по лицу чем-то тяжелым и острым. Переносица была сломана, глаза вытекли, все лицо пересекал огромный воспаленный рубец. Эсон молчал, и хриплым от страха голосом девушка принялась шептать на ухо старику:
– Муж… нет, трое мужей появились из гробницы. Они вооружены бронзовыми мечами…
– Кто вы? – перебил ее Эсон.
Старик выпрямился. Прежде он, конечно, был воином, и худощавое тело его было мускулистым.
– Я Лер Альбийский. Если ты и впрямь из мужей с бронзовыми мечами, то мог слышать мое имя.
– Я знаю про Лера Альбийского. Мне говорил мой дядя, Ликос. Он говорил также, что твой народ помогал ему в разработке копи.
Держа меч наготове, Эсон огляделся. Что знал он об этих загадочных людях… не они ли и разрушили копь?
Лер вдруг взвыл в муке.
– Ох, умерли, ох, умерли все, перебили их, словно зверей, пролиты реки крови. – Воздев руки к небу, он потряс кулаками и стал рвать на себе одеяние. Эсон повернулся к девушке по имени Найкери. Успокоившись, она стояла в сторонке: перед ней оказались мужи, а не духи.
– О чем он горюет?
– Это йернии виноваты, они напали на нас, убили всех мужчин. Последним был мой брат, что лежит сейчас на земле; он умирал много месяцев. Отца тогда ослепили. И ваших людей убили, всех, кто попался им возле копи.
Эсон опустил меч в ножны: похоже, враги у них общие. И только теперь, когда ситуация прояснилась, он осознал, что принесло им появление на острове этих людей.
Они явились на Остров Мертвых откуда-то из другого места. Теперь уцелевшие после кораблекрушения получили возможность выжить.
– Откуда вы? – спросил Эсон.
Найкери показала назад:
– Из дома. Мы всегда хороним здесь своих покойников, во всяком случае знатных. Путь не близок, но мы совершаем его. Нас не пугает расстояние – остров этот считается у нас священным, потому что наши предки здесь жили когда-то. Многие из них похоронены в этих гробницах. – Она вдруг разгневалась. – А вы открыли могилу и украли из нее приношения… Вот! – Она показала на золотой браслет на предплечье Эйаса.
– Корабль у вас есть? – спросил Эсон.
– Воры, грабители могил, – не слушая, вопила Найкери и, охнув, умолкла, когда Эсон железными пальцами стиснул ее челюсть.
– У вас есть корабль?
Когда он отпустил руку, девушка отступила назад, потирая оставшиеся на щеках белые отметины.
– Мы приплыли в кораклях, круглых лодках. Сперва мы выгребаем вдоль берега, а потом поворачиваем сюда.
– А еда у вас есть?
Она кивнула. Эсон с довольной ухмылкой хлопнул себя по пустому животу:
– Зови своих, мы никого не тронем. Дайте нам еду, и можете спокойно хоронить твоего брата. Мы голодны, а он нет. Может и подождать.