Стоя под радугой
Шрифт:
Мама Смит сказала:
– А мне бы снова стать восемнадцатилетней, но чтоб мозги остались такие, как сейчас.
Дороти спросила:
– Что бы ты сделала по-другому?
– Ничего. Вышла бы, конечно, за того же человека и родила ребенка, но только подождала бы чуток. А то, может, осталась бы холостячкой, как Энн Шеридан, или открыла бы свой бизнес, завела секретаршу, курила сигары да сквернословила.
Дороти с Беатрис засмеялись, и Дороти спросила:
– Беатрис, если бы у тебя была возможность исполнить одно желание, что бы ты загадала?
Беатрис, у которой «Путешествие в кресле» была любимой передачей, ответила:
– Я
– Детка… – Дороти погладила ее по руке.
– Правда, было бы весело?
– Куда как весело, – сказала Мама Смит и поспешила сменить тему, видя, что у Дороти глаза на мокром месте. Несмотря на ограничения в жизни, слепая Беатрис ни капли себя не жалела, и в их голосах тоже не должна слышать жалость. Но как печально: ее желанию не суждено сбыться.
На следующей неделе с Бобби случилось то же, что с мальчиком, который кричал «Волки!», из поучительной истории. Он проснулся и сообщил, что в школу пойти не может, потому что весь покрыт красными пятнами. Дороти знала, что сегодня в школе у них серьезный тест по математике, к которому он и не думал готовиться. В прошлом году в то же время он клялся, что сломал ногу. В позапрошлом выдумал аппендицит. Посему в его комнату была в третий раз послана Анна Ли с простым и доходчивым сообщением:
– Мама говорит – если через пять минут не выйдешь, то лучше бы у тебя в самом деле была сыпь.
– У меня и так есть! – возмутился Бобби. – Смотри, какие здоровенные красные пятна по всему телу, и плохо мне. Подойди, сама глянь. – Он поднял пижамную фуфайку. – И все краснее становятся, и тошнит меня, и температура, кажись, поднимается, пощупай лоб.
Но Анна Ли не собиралась его щупать и, выходя, сказала:
– Валяйся, пожалуйста, сколько влезет, мне-то что. Надеюсь, тебе всыпят, не поскупятся.
Бобби, ругаясь вполголоса, вылез из постели, оделся и вышел в кухню, где мать наскоро сунула ему в руку банан со словами:
– На вот, по дороге сжуешь.
– Но, мам…
– Не хочу ничего слышать, Бобби. Иди быстро, пока не опоздал.
Бубня себе под нос, он поплелся к выходу и хлопнул дверью.
Около двух часов дня позвонила учительница:
– Дороти, я хочу, чтобы вы знали: я отвела Бобби в изолятор, потому что он весь покрыт красными пятнами. Руби говорит, это корь и его нужно в карантин.
Дороти встревожилась:
– Ох, батюшки, бегу, спасибо за звонок.
Дороти, конечно, чувствовала себя страшно виноватой, и Бобби воспользовался этим на полную катушку.
– Я же говорил, что заболел, мам, – простонал он слабым голосом.
И к 5.30, когда Анна Ли вернулась с репетиции, Бобби возлежал на кровати, как король, а все суетились вокруг и угождали ему как могли. Кровать устилал слой новых комиксов, принесенных отцом из аптеки, страдальцу уже выдали мороженое, две бутылки кока-колы и «7UP», а родительница стояла у постели, готовая исполнить любой каприз. Анну Ли мать встретила строгим взглядом:
– У твоего брата корь, бедняжка в самом деле заболел.
Бобби лежал и слабо улыбался, радуясь победе, – ждал, чтобы Анна Ли извинилась. Но вместо извинений она воскликнула с ужасом: «Корь!» – и побежала мыть руки с мылом.
Анна Ли боялась не столько самой кори, сколько волдырей: скоро ведь спектакль. В этом году она возглавляла драмкружок и участвовала в школьной постановке. Она не приближалась к брату, пока Сестра Руби не заверила ее, что дважды корью не болеют, но и после этого ходила по дому в перчатках и замотав нос платком. Лучше перестраховаться. Она ведь не просто играет в пьесе, она там главная!
Мама Смит – закоренелая преступница
В отличие от своего беззаботного сына Мама Смит была маленькая, худощавая и напористая женщина, в прошлом красотка. Она появилась на свет в городе Индепенденс [7] , штат Миссури, в соседнем доме с Бесс Уоллес, которая потом вышла замуж за Гарри С. Трумэна. Мама Смит однажды играла с ним «Вальс Миссури» в четыре руки и часто говорила о президенте:
– Мы встречались на пути к его величию.
Мама Смит всегда была вольнолюбивой и действовала без оглядки задолго до того, как это вошло в моду, объясняя, что название родного города не могло не повлиять на ее характер. И правда, она оказалась в числе первых суфражисток штата, в 1898-м вместе с подругами по колледжу участвовала в Вашингтонском марше за право женщин голосовать и была арестована за нарушение спокойствия. Эту историю Бобби и Анна Ли могли слушать бесконечно.
7
Название переводится как «Независимость».
– Они бросили нас в кутузку, – рассказывала Мама Смит и добавляла, смеясь: – Может, ваша бабка и закоренелая преступница, но права-то мы в конце концов отвоевали!
Мама Смит стала первой женщиной в городе, постригшейся под каре, хотя на тот момент разменяла уже четвертый десяток. А еще она как-то зашла в бар в Канзас-Сити и отведала нелегального джина, от чего слегка опьянела и сбацала джаз на фортепьяно. Но поскольку она играла на фисгармонии в Первой методистской церкви, то постаралась не слишком распространяться о случившемся.
Мама Смит была обладательницей маленьких, изящных ножек, очень ими гордилась и не упускала случая продемонстрировать. В ее гардеробе стояло больше тридцати пар обуви. И если Бобби унаследовал от нее любопытство, то Анна Ли – страсть к обуви. Вот и на прошлой неделе она отправилась в центр, чтобы купить на распродаже «оксфорды» из витрины универсама «Морган бразерс», по которым давно помирала. Но, как водится, из всех выставленных в витрине туфель на эти единственные не было скидки. Она здорово потратилась на платье для выпускного и была на нулях. Всю следующую неделю она ломала голову, как бы подзаработать, и тряслась, что туфли купят. Каждый день ходила их проведывать, но разжиться деньгами удалось только за несколько дней до отъезда родителей в Мемфис. Маме Смит тоже внезапно понадобилось уехать в Индепенденс к сестре, которая упала и сломала бедро. Хотя корь Бобби почти прошла, у Дороти душа была не на месте, она не могла бросить больного ребенка, будь то младший или старшая. И тут, к всеобщему удивлению, Анна Ли вызвалась все выходные провести дома и ухаживать за Бобби и Принцессой Мэри Маргарет за вознаграждение, равное стоимости туфель, если ей заплатят вперед. Сестра Руби сказала, что будет заглядывать каждый день, и Джимми заверил, что присмотрит за ними обоими. И после всеобщих уговоров Дороти все же решилась на поездку.