Стоячие камни, кн. 2: Дракон судьбы
Шрифт:
– Нужно немедленно послать за Аслаком, сегодня же! – воскликнул Вильмунд, поспешно выдергивая голову из-под рук мачехи и распрямляясь. – Пусть он приезжает быстрее. Мы сыграем свадьбу, и пусть везет ее на Острый мыс.
– Пока наш человек отправится туда, пока мои родичи накричатся и охрипнут, пока мать наконец вытолкает Аслака в шею из дома, пока он доедет… – с неудовольствием начала перечислять кюна Далла. – Нет, мой милый! Мы сделаем лучше. Мы сами поедем на Острый мыс – ты, я и она. Мы будем там уже через несколько дней, а уж при мне приготовления не затянутся надолго. Все сложится отлично: Фрейвид соберет войско Запада, Гримкель – войско Юга, а свадьба сделает их двоих едиными, как руки одного человека. Север можно уже не считать, а Хельги хёвдингу и его восточным упрямцам придется промолчать и смириться, если мы все будем заодно. Ведь верно? Ты со мной согласен?
Кюна Далла, повеселев от своего рассуждения, игриво улыбалась пасынку. Вильмунд тоже посветлел лицом; черные тучи, наведенные речами этой женщины, ею же самой были благополучно рассеяны. Ему казалось, что мачеха только что провела его за руку в тумане над пропастью, указала верный путь и не дала сорваться.
– Конечно, я с тобой согласен… кюна, – ответил Вильмунд, пытаясь улыбнуться. – Как же я могу не согласиться? Ведь ты – самая умная и предусмотрительная женщина на всем Морском Пути. И самая красивая… – сам не зная почему, добавил он, не в силах отвести взора от ее глаз, полных ласковой заботы, каких-то смутных обещаний и тайного соблазна.
Никто другой еще не смотрел на него так, и Вильмунду казалось, что кюна Далла – самая очаровательная и загадочная женщина в его жизни.
– О, с тобой вдвоем, Вильмунд конунг, мы будем непобедимы… – понизив голос, многозначительно шепнула кюна Далла, отлично замечая, как ее пасынка начинает пробирать дрожь от сладких и неясных предчувствий. – Ты же будешь мне верен, как я верна тебе?
Вильмунд хотел что-то сказать, но растерялся и только кивнул. Кюна Далла снова улыбнулась и потянулась к его лицу; Вильмунд поспешно наклонился, хотел поцеловать ее нежную румяную щеку. Вот уж чего никогда не водилось между старшим сыном и второй женой Стюрмира конунга, так это ласковых поцелуев! Но кюна Далла вдруг томно прикрыла глаза и подставила ему губы. Вильмунд сам не очень понял, что произошло и кто он ей теперь. Зваться ее пасынком и дальше казалось как-то нелепо.
– Оддбранд! – позвала Ингвильда. Оторвавшись от созерцания однообразной дороги через долину, хирдман повернул к ней голову. – А расскажи мне, в каких землях ты побывал? – попросила она.
Оддбранд повел плечом и ухмыльнулся:
– Йомфру, неужели тебе уже наскучило глядеть по сторонам? Ведь в этих местах ты еще никогда не бывала. Правда, они того и не стоят!
Ингвильда вздохнула и уныло огляделась. Вот уже третий день, как Вильмунд конунг со всеми приближенными покинул озеро Фрейра и отправился к Острому мысу. Цели внезапного путешествия он не объяснял никому, но кюна Далла, несомненно, ее знала. Сейчас она ехала рядом с Вильмундом, храня вид загадочный и важный одновременно. Вильмунд выглядел то хмурым, то гордым. Он гордился, что сумел отбить у грозного отца и власть конунга, и даже жену, но не очень-то представлял, что со всем этим делать. О его упрочившейся не по-родственному дружбе с кюной Даллой вслух не говорили, но Ингвильда не сомневалась в этом. Ведь Вильмунд целых восемь лет провел в одном доме с ней – никто здесь не знал его лучше. Кроме разве Оддбранда, а Оддбранд был с ней согласен. Только еще неизвестно, кто кого отбил у Стюрмира конунга, добавлял он, сын жену или наоборот.
К счастью, Вильмунд конунг не требовал, чтобы Ингвильда держалась в дороге рядом с ним, а предоставил им с Оддбрандом свободу затеряться в многорядном неровном строю дружины. Из тех, кто жил поблизости от озера Фрейра, с молодым конунгом поехали довольно многие, да и из других земель, прослышав о начале войны, собралось немало народу, жаждущего ратных подвигов и славы. В основном это были молодые хёльды, достаточно богатые, чтобы снарядить небольшую дружину, и достаточно честолюбивые, чтобы рваться в бой. Один из таких, Брендольв сын Гудмода, единственный, кто прибыл с Квиттингского Востока, ехал чуть позади и часто бросал на Ингвильду обожающие взгляды. Но ее это нисколько не радовало.
– Здесь не слишком-то весело, – сказала наконец Ингвильда Оддбранду. – Все это похоже на бегство.
– Так ты думаешь, что молодой конунг испугался и предпочитает пересидеть опасную зиму подальше от фьяллей? – невозмутимо спросил Оддбранд.
Несколько ехавших поблизости оглянулись на него с недоумением и тревогой.
– Нет, так плохо я о нем не думаю, – сказала Ингвильда, не трудясь понижать голос. – Скорее он был бы способен выйти навстречу фьяллям с малым войском и погибнуть со славой. Наверное, он все-таки хочет поторопить Гримкеля ярла.
– Более уместно ему было бы поторопить твоего отца. Что-то от него долго нет вестей. Конечно, Западное побережье довольно велико, но Фрейвид хёвдинг привык быстро делать важные дела.
– Может, кто-нибудь ему помешал?
– А ты знаешь человека, способного помешать твоему отцу?
Ингвильда пожала плечами, помолчала, потом опять спросила:
– Скажи, а ты был у слэттов?
– Был.
– А как ты туда плавал – вдоль западного берега или восточного?
– Вдоль обоих. И туда, и обратно. Зачем тебе это, йомфру? Может, лучше я расскажу тебе еще одну сказочку про глупого великана? – предложил Оддбранд. – Это гораздо забавнее, чем мои путешествия. Мне ведь так ни разу и не удалось забраться в такое место, где до меня никто не был.
– Довольно с меня великанов! – хмурясь, ответила Ингвильда.
Прошлой ночью ей снился великан: огромная тяжеленная туша, подобная горе на двух ногах, топталась над самой ее головой, а она сидела, скорчившись, в какой-то пещерке, не понимая, как туда попала, и дрожала от ужаса, что сейчас чудовище заметит ее и вытащит наружу. Хорошо, что сон продолжался недолго, – при воспоминании о нем Ингвильде и сейчас еще делалось не по себе. Поэтому Оддбранд второй день развлекал ее россказнями о непроходимой глупости великанов, стараясь убедить, что все не так страшно.
– Может, ты и права, – согласился Оддбранд и задумчиво поискал глазами Вильмунда конунга впереди. – Мне думается, что мы с тобой, йомфру, своими глазами видели такую огромную глупость, какая не снилась ни одному великану!
Ингвильда тоже посмотрела на Вильмунда. В последние несколько дней он перестал к ней подходить, что вполне ее устраивало. Но такое равнодушие было неспроста, и она ждала, к чему все это приведет. За последние месяцы она приучилась быть настороже, как воин в походе. Оддбранд говорил, что из нее вышел бы достойный воин, родись она мальчиком, – смелый, внимательный и осторожный. Впрочем, этого Ингвильда предпочла бы о себе не знать. Доблести и отваге она безусловно предпочитала покой и согласие.
– Так, значит, ты видел… Как тебе думается – конунг поплыл к слэттам вдоль ближнего берега? – снова спросила Ингвильда.
Она не могла молчать, боясь сойти с ума от видений и предчувствий. А Оддбранд еще раз показал себя незаменимым спутником – он без раздражения и досады готов бы выслушивать по десять раз одно и то же и десять раз отвечать на вопрос, на который вообще не может быть ответа.
Теперь он лишь пожал плечами:
– Вдоль западного берега, конечно, путь короче. Но зато он лежит мимо раудов, а конунг раудов в родстве с Торбрандом Троллем. Едва ли в то время, как Стюрмир конунг отправился в дорогу, рауды уже решили, на чьей они стороне. Но из осторожности наш Метельный Великан мог поплыть и вдоль другого берега. Этот путь длиннее, но хорды и грюннинги уж точно не станут ввязываться в наши распри.