Стоянка запрещена (сборник)
Шрифт:
Сыну Лена из нескольких баночек с детским питанием навалила в плошку и тоже разогрела. Баночки с брокколи, цветной капустой и мясом кролика открывались с громким чпоканьем. Крутанула Лена крышку – чпок! Одна банка не прозвучала, и Лена отправила её в мусорное ведро.
Никаких тебе долгих стояний у плиты, гор вспомогательной посуды вроде тёрок, мисок, разделочных досок, мясорубок, которые требуется вымыть. Десять минут – и стол накрыт. Вполне аппетитными на вид и относительно съедобными блюдами. Если вы не привередливый гурман, не язвенник и не страдаете повышенной брезгливостью, то магазинная кулинария – ваше спасение.
Вася-Сладкуний восседал на высоком стульчике как полноправный член застолья. У него была своя ложка, которой он большей частью промазывал мимо рта. И по ложке у мамы и папы – специально для сына. По очереди в распахнутый ротик отправляли они смесь из Васиной плошки, пресекали его попытки запустить в еду руку. При этом ребёнок не был центром внимания, как случается, когда за столом любимая кроха. Разговор не крутился вокруг Васиных проказ. О паре-тройке смешных ситуаций рассказали и перешли к другим темам. У нас дома, если появлялся ребёнок, то мгновенно превращался в капризного божка, вокруг которого мы истово носились и выматывались отчаянно. Уйдут гости – пот со лба отряхиваем: дети, конечно, прекрасны, однако сил на них требуется!..
У Ильи и Лены всё было иначе, без подвижничества. «Покусунил» Вася – ему дали попить, вытерли рот салфеткой (кажется, той же тряпкой Лена со стола смахивала). Ребёнку предоставили металлическую терку и столовую ложку – играй. Вася с удовольствием исследовал возможности кухонной утвари. Когда надоело, швырнул тёрку и ложку на пол, ему подсунули пакет от чипсов, в который затолкали солонку, перечницу, коробочку с зубочистками, верх пакета замотали, чтобы дольше откручивал. И снова ребёнок при деле, при игре, азартно пытается «клад» достать.
Я мало участвовала в общей беседе, зато активно реагировала на шутки. В моём лице ребята получили благодарного слушателя, который заливается смехом после каждого анекдота. Потешались над нравами программистов, их полётами в облаках и оторванностью от земных реалий.
Лена рассказывала:
– Как-то тёща попросила одного программиста, не будем указывать пальцами, – она выразительно посмотрела на Илью, – сходить в магазин, дала ему список. Сейчас изображу.
Лена написала на обороте какого-то счёта в столбик:
1 Хлеб
2 Яйца
3 Картофель
4 Капуста
5 Молоко
6 Сахар
7 Соль
– Возвращается программист и приносит! Булку, два яйца, три картофелины, четыре огромных вилка капусты, пять пакетов молока. И! Шесть килограммов сахара и семь кило соли. Как вам нравится?
Смех подхватил даже Вася, подражая веселью взрослых. Я хохотала до слёз. Костя, мотая головой, сказал, что эту байку читал в Интернете два года назад.
– Ленка её и запустила в Сеть, – то ли оправдал жену Илья, то ли упрекнул.
Я не поняла, развлекали меня историями из собственной жизни или приписывали себе чужие казусы. Впрочем, это было неважно. Гораздо удивительнее то, что Лена с Ильёй веселили меня, потому что решили, будто я для Кости много значу. Они могли бы вполсилы, в десятую часть силы каламбурить – всё равно я очаровалась бы их ребёнком, их отношениями, столь прозрачными и одновременно непростыми, с безошибочно угадываемыми вечными ценностями.
Об этом мы говорили с Костей, когда ехали в машине. Но сначала я спросила:
– Это твои самые близкие друзья?
– Вовсе не близкие, – удивился Костя. – Просто приятели. У меня много приятелей. Хороших ребят вообще много, времени не хватает со всеми общаться.
У Прохиндея люди, окружавшие его, были в той или иной степени мерзавцами, старавшимися напропалую использовать Прохиндея в корыстных целях. Даже родные братья, не говоря уж о закадычных друзьях и собутыльниках. Все – сволочи, каждый на себя выгоду, как одеяло, тянет. Наверное, абсолютные эгоисты по-другому чувствовать не могут. Но при этом почему-то с ними дружат, подают руку, не отказывают от дома. Себялюбцы притягивают, точнее – затягивают в вакуум, где надеешься обнаружить скрытый клад. Хотя там – пустота. Я много раз отмечала: избалованные эгоисты засасывают человеческие эмоции, не отпускают от себя, берут в плен, погружают в морок.
Костя был полной противоположностью Прохиндею.
– У меня нет самого близкого друга, – признался он. – Или как в «Трёх мушкетёрах» – компании с рапирами. Но один за всех, все за одного – присутствует, в расширенном варианте. Я тебе уже говорил: достойных людей много, проблема во времени. Двадцать четыре часа – это кот наплакал.
«И девушки постоянной тоже нет, – ревниво подумала я. – Да и к чему? Столько хорошеньких вокруг».
Вслух сказала другое:
– Мне показалось, что ребята очень хотели тебе угодить. В смысле – доставить удовольствие. И поэтому меня развлекали, очаровывали. Конечно, я без тебя…
– Ася, Ася, Ася! – повторял Константин, выкручивая руль то в одну, то в другую сторону, паркуя машину на тротуаре у дома моих родителей. – Ты себе цены не знаешь. Чихали Ленка с Ильёй на моих… назовём их подружками. Если бы не понравилась ты, легко ручкой сделали, в мониторы уткнулись, дятлами по клавиатуре застучали, выход сами найдёте. А Васька – классный парень, да? Чёрт, у меня голову ведёт, хотя ни глотка не принял. Ты на меня действуешь, как шампанское на сопливого пацана.
Он говорил и отстёгивал свой ремень безопасности. В отличие от Кости я пила изрядно, бутылку пива за бутылкой, наравне с Ильёй. Опьянение пришло лавинно. А в голове моей запустилась карусель, всё убыстрялась и убыстрялась, обещая чудо на пике скорости.
Чудо не заставило себя ждать. Костя целовал меня: то нежно касался шеи, то, отвечая моему призыву, долго и сладостно припадал к моим губам… Не выдерживал переполнявших его чувств, прерывался, осыпал поцелуями мои руки, плечи… снова рвался к губам…
Я – летала! Парила в раю лёгкой невесомой пташкой. Так приятно чувствовать себя воздушной и счастливой, забыть про свои увесистые бёдра и тяжёлый зад. Если бы я знала государственные тайны и в этот момент потребовали их выдать, легко бы выдала. Женщинам тайны противопоказаны, потому что находятся мужчины, способные любую довести поцелуями до умопомрачения. Поцелуи – абсолютно деморализующее средство. Теряешь голову, память, честь, совесть… Всё теряешь, когда тебя целует любимый, и ты становишься маленькой новорожденной вселенной, в которой нет места ничему, кроме жажды продления удовольствия… Вселенная несётся, кружась в космосе, Земля уже далеко, и чёрт с ней. Прощайте, страхи и комплексы, мысли глупые и умные, опасения напрасные и справедливые – я улетела.