"Стоящие свыше"+ Отдельные романы. Компиляция. Книги 1-19
Шрифт:
И этот голос не ошибся! Не прошло и четверти часа, как зверь вывел его к деревне, но не со стороны реки, а сзади, со стороны леса. Зимич был уверен, что росомаха сбежит, но лишь удивился еще сильней, когда зверек направился к домам, к людям! И дом колдуна Зимич почему-то узнал сразу: маленькая, приземистая избушка с одним окном, занесенным снегом. Чуть на отшибе, ближе всех к лесу. И зверь уверенно вел его туда.
Зимич вышел на тропинку к низкой покосившейся двери и уже взялся за кольцо, чтобы войти, как вдруг услышал голоса:
— …запутал
— Кто угодно, — проскрипел голос колдуна. — Лихой человек. Злой дух.
— Ладно, пойдем мы. Ты зови нас, если что.
— Позову, позову, — нетерпеливо ответил колдун.
Зимич едва успел отпрыгнуть от двери и шмыгнул за угол, в тень. И здесь его уже ищут! И колдун позовет охотников, стоит показаться ему на глаза… Он вспомнил старика и не захотел в это поверить.
Прятаться было противно. Это уязвляло и роняло его в собственных глазах. Зимич привык действовать открыто, раньше ему нечего было стыдиться.
Дверь распахнулась, трое охотников вышли на освещенную луной дорожку. Он задержал дыхание и увидел, что росомаха жмется к его ногам — тоже прячется.
Когда охотники разошлись по домам, он все еще медлил, стоя в тени избушки и глядя на красноватый свет, лившийся из окошка. А потом сполз на снег по стене дома: ему никогда не хватит сил задать колдуну этот вопрос. Ему не хватит сил услышать на него ответ!
Зверь-росомаха оглянулся на него и устроился рядышком, словно верный пес. И если Зимич смотрел на свои руки, вспоминая бой со змеем и проклиная себя за глупость, то зверек уставился на темную стену леса: настороженно, словно ожидая оттуда беды.
И Зимичу вдруг снова показалось, что из лесу на него кто-то смотрит. Ему даже почудилась тень, которая отделилась от ствола сосны, выбросившей ветки в сторону открытого пространства. Но тень тут же снова исчезла за деревьями.
Ему было холодно. Он устал и хотел есть. Если уж он пришел к колдуну, нет никакого смысла замерзнуть у него на пороге.
Глаза колдуна были посажены так глубоко, что в полутьме казались пустыми провалами глазниц; сухая кожа на лбу и скулах блестела, отчего вид старик имел зловещий, несмотря на худобу и малый рост. Клочковатые седые волосы торчали в стороны, вместе с длинной бородой и усами. Густые брови, сросшиеся на переносье, сдвинулись было, но он посмотрел под ноги и улыбнулся беззубым ртом, проворно нагнулся и погладил зверюшку по спине.
— Вечный Бродяга… — Голос его скрипел, словно немазаная телега. — Воротился.
На Зимича он даже не взглянул и направился в дом.
— Я… — кашлянул Зимич, — я к вам пришел…
— Я заметил, — сказал колдун не оглядываясь.
Зимич осмотрелся и решил, что это приглашение войти. В маленькой избушке колдуна был земляной пол, посредине стоял огромный каменный очаг, доверху заполненный тлеющими угольями (хватило бы изжарить быка!), а дым уходил через широкое
Колдун сунул чадившую лучину в подобие светца, сбитого из двух неструганых планок, и сел на колобашку перед очагом.
— Чего принес? — деловито спросил старик, удостоив Зимича взглядом.
— Я… А надо было принести? — растерялся тот.
— А ты думал! Сядь, погрейся. Тепла не жалко, все равно оно уйдет в небо. Бродягу вот нечем накормить, а ты ничего не принес…
— У меня есть еда, — Зимич начал торопливо развязывать узелок, — оленина вяленая, хлеба немного, сыр, масло. Только замерзло все…
— Вечный Бродяга любит дохлых крыс, — проворчал колдун, — но и вяленая оленина ему подойдет. Хлеба ему не давай, не впрок.
— А ты чего хочешь, дедушка? — вежливо спросил Зимич и сел на другую колобашку возле очага: от него шел нестерпимый жар, пришлось даже отодвинуться немного назад.
— Я? Нет, я ничего не хочу. А ты ешь, раз голоден, ешь. Это хорошо, что ты пришел. Я тебя ждал.
— Меня? Ты меня помнишь?
— Нет, я тебя не помнил. Теперь вспомнил. Но узнать человека, который в одиночку убил змая, совсем нетрудно. Ешь, ешь. Ночь долгая… Хорошая ночь.
Он назвал змея змаем, как это принято в окрестностях Волгорода — наверное, был оттуда родом.
Зверек между тем обнюхал все углы избушки и подошел к старику, заглядывая в глаза.
— Эй, как тебя… цып-цып, — позвал Зимич, протягивая росомахе кусок замерзшей оленины.
Зверек недоверчиво оглянулся и показал зубы — слишком длинные и острые для такого маленького существа. В доме колдуна от его дружелюбия не осталось и следа.
— Бери, Бродяга, не бойся, — сказал старик и подтолкнул того к Зимичу.
Зверек прижал круглые медвежьи уши к голове и потянулся к мясу, глядя Зимичу в лицо круглыми светло-карими глазами с черным ободком.
— Он вообще-то людей боится. Но тебя ко мне привел. — Старик погладил узловатыми пальцами вздыбившуюся шерсть росомахи. Зверь выхватил мясо и отошел в сторону.
Зимич хотел отломить кусок хлеба, но тот замерз и превратился в камень.
— Положи сюда, — старик ткнул пальцем на камни очага, — скоро оттает. И сыр тоже положи. Зачем я тебя ждал, я знаю. А вот зачем ты ко мне пришел?
Зимич обмер и уронил кусок сыра на угли. Но, чтобы не ударить лицом в грязь, быстро выхватил его оттуда и положил на камни. Теперь надо спрашивать. Сразу, потом может и не получиться. Он зажмурился, словно собирался прыгнуть в ледяную воду, и выдохнул:
— Я пришел… спросить. Правда ли, что человек, в одиночку убивший змея, сам становится змеем?
— Правда, — невозмутимо ответил колдун, и Зимичу показалось, что он и в самом деле оказался в ледяной воде: дыхание оборвалось, и перед глазами разлилась холодная чернота.