Стоящие свыше. Часть II. Усомнившиеся в абсолюте
Шрифт:
– Правда.
Она оказалась совсем нестрашной. И никакого трепета перед ней Йока не испытал, наоборот: было в ней что-то притягательное, теплое, умиротворяющее. Хотелось погладить жесткую шерстку между ушей… Зверек покрутился на месте, оглядываясь на костер, но убегать не спешил.
– Иди, она зовет, – шепнул Змай и подтолкнул Йоку вперед.
И Йока пошел, не замечая, что не обут. А когда костер скрылся за деревьями, ему вдруг пришло в голову, что это сон. Только во сне можно идти в глубь Беспросветного леса за росомахой и ничего не бояться.
А
Йока проснулся, когда солнце проглядывало между деревьев, но костер все еще горел. Он и в самом деле лежал головой на коленях у Змая, накрытый высушенной курткой.
– Йока Йелен, кое-кому пора в школу…
– Ничего себе… – Просыпаться совсем не хотелось. – Уже утро? И я все проспал? И ты меня не разбудил?
– Ну, тебе, наверное, опять снились фантастические сны… – усмехнулся Змай.
– Откуда ты знаешь?
– Я же бог. Я много чего знаю…
– Мне приснилось, что к костру пришла росомаха.
– Росомахи, в отличие от призраков, боятся огня. Они вообще избегают людей и приходят только к мрачунам.
– Я так и знал, что все это ерунда… – проворчал Йока. Стоило ночевать в лесу, чтобы посмотреть интересные сны!
И только дома, переодеваясь в пижаму (чтобы через несколько минут снова ее снять), Йока заметил, что у него мокрые брюки. Словно он и в самом деле после дождя бродил по лесу и сидел на сырой кочке…
9 мая 427 года от н.э.с.
На площади у вокзала духовой оркестр играл один и тот же бравурный марш, ядовито-яркая зелень блестела на солнце, с лотков продавали сласти и шипучку. Поезда привозили дачников, в парке прогуливались парочки: солидные господа и дамы с зонтиками, чинные мастеровые и аккуратно одетые работницы, молодые парни с краснеющими деревенскими девицами.
Змай нисколько не стеснялся своего пиджака, надетого на голое тело, коротких брюк и босых ног. И Йоке это нравилось, как нравилось то, что на них оглядываются с удивлением и даже с возмущением. Они прошли через парк к рынку, миновали ряды со снедью, где с селянками шумно торговались домохозяйки и кухарки, и вышли к вещевым лавочкам, деревянным, с облупившейся краской и покосившимися дверьми. Йока никогда в них не заходил, ему и в Славлене-то редко покупали готовую одежду, только обувь: мама любила менять портных, но терпеть не могла иметь дела с сапожниками.
В лавке было темно – маленькое окошко пропускало не много света,
– Любезный, – Змай положил локти на прилавок, заглянув лавочнику в глаза, – я хочу одеться поприличней.
Лавочник был толстым, даже, пожалуй, жирным, но проворно выскочил из-за прилавка, походя дав подзатыльник щуплому мальчишке-подручному.
– Начнем с ботинок? – с воодушевлением начал он, оглядев Змая с головы до ног.
Змай посмотрел на подставку, где толпились лаковые остроносые ботинки, которые носят деревенские модники, брезгливо поморщился и ответил:
– Нет, пожалуй, с сапог… А еще лучше с носков.
– Проигрался? – лавочник понимающе подмигнул Змаю.
Змай ничего не ответил и демонстративно глянул в окно.
Из лавки они вышли через час, и теперь Змай ничем не отличался от мастеровых или рабочих Славлены: в добротном пиджаке с жилеткой и в темно-синих штанах, заправленных в высокие, крепкие сапоги. Не хватало только кепки – почему-то летом рабочие всегда надевали кепки. В матерчатой сумке через плечо Змай нес смену белья, стеганый ватник и брезентовую плащ-палатку.
Возле бочки с пивом в стороне от входа в парк он остановился и вопросительно глянул на Йоку:
– Не хочешь?
– Чего? Пива? – Йока прыснул.
– Не вижу ничего смешного.
– Это такая же гадость, как и хлебное вино?
– Никакого сравнения. В хлебном вине есть хоть какая-то польза, от пива один только вред.
Они пристроились в хвост небольшой очереди рабочих со станции, одетых примерно так же, как и Змай. Опрятная женщина в белом фартуке, разливавшая пиво в большие стеклянные кружки, время от времени покрикивала на тех, кто плевал на землю и сорил.
Змай взял две большие кружки с белыми шапками пены, и женщина пристально осмотрела Йоку, прежде чем дать Змаю сдачи с полулота.
– Не рано ли ребенка приучаешь, папаша?
Змай не стал отвечать и подмигнул Йоке. Они отошли в тень деревьев, к ограде парка, и сделали по глотку. Йоке пиво не очень понравилось, но он нашел, что из «взрослых» напитков это лучше и виноградного, и тем более хлебного вина.
Из парка доносились звуки тяжеловесного вальса – духовой оркестр перебрался ближе к карусели.
– Хорошее пиво, – удовлетворенно кивнул Змай, – и вообще – уютный мирок.
– Что ты сказал? – переспросил Йока.
– Я говорю, богато живет Славлена.
– Отец говорит, это оттого, что чудотворы поддерживают социал-демократов. Регулирование экономики в сторону соблюдения социальных гарантий, прогрессивная шкала налогов… И местная благотворительность еще.
– Ну-ну, – Змай поморщился.
– Ты не согласен?
– Отчего же… С этим нельзя не согласиться. Справедливое устройство. Интересно, что бы стало с этим миром без солнечных камней?