Стоящий у двери
Шрифт:
Станислав понимал всё. И когда Денис шуршал, мешая тому спать, снова в недовольном ворчании слышалось прозвище «Ромео». Кто же это такой, что все его знают?! Все, кроме самого Дениса…
Остальное время было заполнено делами, только и успевай поворачиваться. Кузнец теперь доверял ему и более серьезную работу, Денис научился придавать форму мягким заготовкам, правда, тонкую обработку Геннадий все же выполнял сам. Было любопытно, можно ли вот так научиться заново профессии кузнеца, но оказалось, что профессию тот и не менял. Пришлось привыкнуть только к новым условиям, самому налаживать себе мастерскую. А до войны Геннадий занимался изготовлением кладбищенских оград, когда требовалась не
Почти каждый день по вечерам Денис выходил из дома, без всякой необходимости, – просто не мог уже сидеть в четырех стенах. Хотелось действий! Но сейчас придется подумать, крепко подумать. Елена сказала: «Мы увидимся, и ты расскажешь…» Теперь стоило придумать слова заранее, а не обмирать от ужаса в полном молчании. Потому что нечего сказать. Кроме того, что жизнь отдельно от нее – не жизнь. Напыщенно как-то… Но правда! И свой глупый уговор с Тимофеем придется как-то объяснить. Где он? Куда подевался? И не придет ли сюда? Вернувшись в дом, Денис решил серьезно поговорить об этом со Станиславом, все-таки наемник может быть опасен для общины.
– Стас… Не придет ли сюда Тимофей?
– Боишься?
– Нет. Хотя если он меня найдет, то вряд ли это хорошо закончится. Я ж с ним такую дорогу прошел, видел его в деле. Убьет, как комара прихлопнет. Так мне и надо, наверное. Может, он как раз к реке пошел, куда меня Лена направила?
– Не пошел. И не жди его. Судя по тому, что ты мне рассказал, никто его больше не увидит. Замуровали Тимофея в цемент где-нибудь в бункере, когда он за оплатой пришел. В таких делах заказчик иногда сам может управиться не хуже наемника. Только под подозрение попадать не хочет. А наемника никто не хватится, да и платить ему не придется.
Денис обдумал сказанное. Странно, что самому в голову не пришло. И правда, зачем оставлять в живых того, кто слишком много знает? Особенно когда тайна и есть твоя главная цель, а человеческая жизнь ничего не значит. Вот только одна проблема… Знал ли этот неизвестный заказчик о том, что Тимофей пришел не один? И какие последствия это может иметь для самого Дениса? Главный Привратник был, кажется, стариком довольно противным, но все же единственным родственником Елены. Да и умирать ему не хотелось. Что теперь будет с девушкой? И, конечно, Алексей своего не упустит! Пожалеет, навешает лапши на уши, они же с Леной друзья детства, уж он-то точно знает, что надо сказать и что сделать. Политик. Такой же, как и Главный…
С некоторых пор Алексею разонравились приватные разговоры – все равно ничего хорошего для себя не услышишь, только опять окажется втянутым в очередные хитросплетения и заговоры. Впрочем, нечего жалеть: сам втянулся, по собственной воле. Да еще и четырех человек в жертву этому принес. Поэтому надо выжимать пользу из этой ситуации по максимуму, всю, какую только можно. Грицких даже не скрывал своих намерений, не называя, впрочем, вещи своими именами. Речь шла о недовольстве в Совете, а не о предстоящей смене лидера. Алексей не удивлялся отсутствию остальных Привратников, этот этап у заговорщиков еще впереди. Заручившись поддержкой и обещанием слушаться его указаний на первых порах, Юрий Федорович перешел к повседневным делам и сплетням. У Алексея был только один вопрос к нему: что с расследованием обстоятельств смерти Нестерова? Слова-то произнесены перед похоронами, но ничего за ними не последовало. Задать такой вопрос он не мог, и не задавать его – тоже. Неприлично умалчивать о серьезном деле, тем более убит его покровитель, в некотором смысле – самый близкий человек после Елены. А
– Мы с вами совсем забыли о наемнике. Народ хочет знать, кем он был, кем послан. Что сказать им?
Решение задачи в таком ключе Алексею понравилось. Привратник мыслил еще более приземленно: не кто убил, а что теперь сказать людям? Нужно было что-то отвечать, угадывая новое направление.
– Жаль, соседи ни при чем. Хотя новая война нам сейчас не нужна совершенно… Не до этого. И не до расследования, если честно.
– Вот именно. Некоторое время мы протянем на общих словах, оправдываясь занятостью, еще немного времени даст нам смещение Никитина. А потом всё – след простыл, поздняк метаться. Спишем за истечением срока давности.
Алексей знал, что в прошлом Юрий Федорович имел какое-то отношение к правоохранительной системе, но никогда не интересовался, к какому именно ведомству. Судя по ответу – исключительно к бюрократическому.
– Здесь ведь может быть один подход: ищи, кому выгодно, «куй продест», как говорили раньше. – Взгляд у Грицких был тяжелый, в самую душу заглядывал. Но душу молодой Привратник давно где-то оставил и забыл о ней, Совету нужна не душа, а действия. И здесь нет места эмоциям: лишь планы, проекты и решения. Только легкая усмешка на лице нового советника… – Не смеетесь, Алексей, значит, латынь вам немного знакома. Другой бы уже хохотал над словом, неприличным для русского уха.
– Я в бункер попал не младенцем, двенадцать лет было. Книги читал, детективы тоже.
– Только вы, Алексей, из вашего поколения понимаете… Остальные не доросли еще. Короче говоря, кому выгодно… А выгодно Никитину. Выгодно вам. И мне.
Не будет никакого расследования, по крайней мере, сейчас, когда Привратник занят совсем другим делом. Безразлично, кто расчистил ему дорогу к престолу – пока Юрий Борисович не сядет на него прочно, отвлекаться не будет. Не один Алексей здесь пользовался ситуацией по максимуму. И будущий Главный наверняка также предпочтет внешнего врага внутреннему. Интуиция политика развивалась всё сильнее, опыт накапливался по ходу дела. Алексей понимал, что начинает сливаться с Советом, тихая подковерная борьба утомляла не хуже перестрелки, и здесь тоже было что терять. Теперь было. Власть бесценна сама по себе. Он уже не вернется обратно, вниз, к остальным. Любыми средствами…
Денис сидел на берегу, не замечая сырости, и смотрел на болото. Теперь он знал, в какой стороне находится бункер. И если долго идти в ту сторону, то можно было бы… Он думал, что мог бы дождаться Елену там, неподалеку, ведь иногда она выходит наружу. Но теперь, после смерти ее дяди, кто знает, может ли она выходить? Да и хочет ли? Не до того ей сейчас. И ждать пришлось бы долго. Денис готов был окопаться там хоть на месяц, теперь он понял, что ожидание – не наказание, и оно приносит плоды, в конце концов. Слишком дорогой ценой, но урок был усвоен.
Позади послышались шаги, но Денис не оборачивался. Кто бы это ни был, здесь нет врагов.
– Дэн, тишина-то какая!
Действительно, черная вода блестела, как зеркало, в ней отражались облака, подсвеченные последними лучами солнца. Теперь, когда Денис уже начал привыкать к свету, он мог хоть немного посмотреть на закат. Но самого солнца не видел. Ждал, когда от него останется только самый краешек, который уже готов скрыться за лесом и подмигивает напоследок сквозь темные ветки.
Стас кулаком сбил на лету гудящего комара, отправив того в воду. Пришибленный комар забрался на плавающий лист и недовольно встряхивал мокрыми крыльями.