Стоящий у Солнца

Алексеев Сергей Трофимович

И тут ему попала на глаза труба, идущая от насоса в бетонную обвязку двери. Он потушил свет и стал думать о ней. Хорошо бы разрезать ее, и тогда появится маленькое, величиной в чайную чашку, окошко в мир. Можно кричать в нее, и звук побежит по трубе, или выстрелить...

Русинов скользнул лучом фонаря по приемной трубе и насосу: всасывающая труба уходила в них и скрывалась в воде у камня-острова. Да это же не насос, а печь! Если отвернуть с него крышку вместе с трубой, вытащить рабочее колесо — топи на здоровье! Тяга должна появиться — перепад между насосом и другим концом трубы метров десять-пятнадцать, если судить по уклону выработки. В конце концов, можно

раскалить трубу, и тогда обязательно появится движение воздуха.

Насос и трубы были сделаны из нержавеющей стали, на ощупь казались гладкими и чистыми, тогда как чугунная станина и электродвигатель обросли ржавчиной. Четыре больших гайки с шайбами-граверами, однако же, прикипели к резьбе. Работа нашлась кропотливая, тонкая, но была цель! Жиром из консервов он смазал концы шпилек и начал отбивать острием ледоруба первую гайку. Стучал по самому краю грани, на разворот, и минут через сорок заметил движение — стронулась! Дальше дело пошло побыстрее. Он наставлял острие на грань и бил по ледорубу камнем. Никому в мире не приходилось таким образом разбирать насос и делать из него печь. Тепло — это жизнь. Оно может заменить пищу на долгое время, если пить горячую воду.

На третьей гайке работа застопорилась. Экономя батарейку, он лишь изредка включал свет, и в темноте было неудобно каждый раз на ощупь выставлять зуб ледоруба на грань, к тому же руки устали и слегка подрагивали. Тогда Русинов отщипнул лучину и стал нагревать гайки. На горячую одна пошла почти сразу, со второй пришлось повозиться, поскольку мешала станина насоса. К десяти часам вечера он сдернул крышку и, загибая ограждение площадки, к которому крепилась всасывающая труба, отвел в сторону. Рабочее колесо сидело на валу со шпоной и к тому же оказалось закреплено большой, плоской гайкой с левой резьбой. Вид у него казался неприступным, и чтобы не сосредоточиваться на этом, Русинов без передышки принялся за работу. Он разогнул концы плинтовочной шайбы, запалил лучину и стал калить. И почудилось, дым уже уносится в трубу! Это вдохновило еще больше. Кроме уклона, есть еще давление, которое должно быть выше в пещере и ниже на поверхности.

Он работал всю ночь. Легче оказалось раскрутить страшную гайку, чем потом стронуть рабочее колесо с конусного вала. Он расклепал весь его конец с резьбой, прежде чем освободил внутренность насоса. И сразу же сунул в него руку к трубе — кожу холодил поток воздуха! Это была не просто печь, но еще и вентиляция зала. Он не стал даже проверять тягу огнем, съел небольшой ломтик хлеба с тушенкой — приз за удачную работу — и тут же забрался спать в полулежачее кресло, накрывшись сверху деревянным щитом.

Ему приснилось, что он бежит по ровному, без единой травинки глиняному полю, а по нему бьют из пулеметов.

Свист пуль вокруг был бесконечным и несмолкаемым. Они напоминали капли ртути и были видимы, но почему-то ни одна не попадала в него. Во сне он понял, что это его так пугают хранители «сокровищ Вар-Вар». Он проснулся и услышал наяву этот свист: из уха выпала затычка...

Время было без пяти двенадцать, и Русинов смутился — дня или ночи? Сколько он проспал? В общем-то время суток не играло роли, однако было приятно думать, что на улице сейчас светит солнце, поют дневные птицы, шумят сосны на уступе и колышется под ветром трава...

Он зажег лучину и сунул ее в насос. Дым почему-то вырывался из него и плыл в пещеру.

Давление выровнялось, и тяга пропала... Дело! Срочно найти работу, действовать!

Русинов вновь загнал зуб ледоруба в уплотнитель двери и пробовал ее отжать — нет, не хотят отворачивать

колесо хранители сокровищ.

Он посветил фонарем в стык с обвязкой проема. Уплотнитель оказался свинцовым, предохраняющим от проникающей радиации, и хорошо обеспечивал герметичность. Конечно, не было смысла ожидать радиации из пещеры, похоже, сюда поставили типовую дверь бомбоубежища. Он поковырял свинец ножом — что, если вырезать весь уплотнитель?! Тогда ослабнет и сам собой повернется запор — поперечная профилированная балка с той стороны, прижимаемая к зацепам косяков.

Надежда — великая вещь! Высшая мудрость! Не зря говорят, что она умирает последней...

Русинов начал резать ножом уплотнитель, но в темноте это казалось почти бессмысленной работой. Сантиметровый слой свинца был упрятан под плиту двери, и нож ходил по одному следу, не выстругивая стружки. Если это трудно сделать с открытой части двери, то как же его выковырять снизу, или со стороны навесов?

Выход был единственный — распалить возле двери большой костер, раскалить ее и выплавить свинец. Дров бы хватило, но хватит ли кислорода? Будет ли чем дышать потом? Риск огромный, но надо что-то предпринимать. Вот уже в ушах свистят пули, перед глазами глиняное поле. А что появится завтра?..

Выплавить! По крайней мере, это уже кардинальная мера, ведущая к свободе. Кубатура зала все-таки приличная, капель хоть немного, но очищает воздух от газов. Конечно, в случае неудачи он потеряет и хорошую атмосферу, и топливо... Да где наша не пропадала?!

Несколько часов подряд он колол и разламывал в мелкие щепки и поленья бревна и доски, аккуратно выкладывая в клетку возле двери. Накалить дверь нужно было до температуры триста двадцать семь градусов, причем свинец может «поплыть» еще раньше, когда размягчится его структура. Надо лишь постукивать по двери, расшатывать ее, выжимать уплотнитель. Он оторвал всасывающую трубу насоса от ограждения, развернул ее другим концом, и получился неплохой таран, действовать которым можно было снизу — на площадке будет не устоять от жара и дыма.

Вечером он закончил все приготовления и снес вещи вниз, расположившись на камнях за лестницей. Прежде чем поджечь свой «мартен», Русинов съел двойной суточный рацион, чтобы кровь поживее гуляла по телу и в случае отравления угарным газом выводила его из организма. Он был уверен, что все получится, но когда подносил зажигалку к лучинам, дрогнула рука...

16

Номер в «маленькой гостинице» оказался двухкомнатными апартаментами с кондиционером, камином в зальчике, мягкой дутой мебелью и ковром, в котором ноги утопали, как в траве на газоне. Вещи Ивана Сергеевича — чемодан и рюкзак стояли на специальной подставке под вешалкой и на первый взгляд казались нетронутыми. Однако он запер дверь на ключ, торопливо открыл чемодан и ощупал карманы кителя — документы и пистолет были на месте. Он достал оружие, проверил обойму: даже не разрядили!

Если его не разоружили, значит, доверяют или надеются на свою бдительность и вышколенную охрану. Впрочем, что его разоружать? И так, считай, у них в руках, под надзором, а вытащи они пистолет — сразу понятно, кто это сделал, и, значит, полное недоверие. А шведы хотят заполучить его во что бы то ни стало! У них сейчас нет другого выхода! Савельева-то поспешили выгнать, беднягу. Не самому же Варбергу садиться в кресло руководителя, да, поди, по уставу фирмы он не имеет права это делать. Хотя если он имеет хорошие связи с нынешним правительством и с помощниками президента — все возможно. Интернационалу с неизвестным номером нужны деньги на революцию...