Стоящий у Солнца
Шрифт:
Иван Сергеевич скинул свитер и открыл ванную комнату — ну, супер-супер! Что еще сказать? Даже биде есть, махровый халат и полотенце размером с простыню. Все это надо обязательно использовать, вести себя слегка развязно, по-хозяйски и не скромничать ни в коем случае! Надо делать вид командира производства, оказывающего услугу каким-то бедным, несчастным шведам, попавшим в затруднительное положение. Хочу — выручу и пойду руководить, а захочу — не пойду. Пусть они стараются, угождают, прислуживают. Надо их завязать на себя, притянуть к своей персоне все их надежды и успехи. Эх, найти бы в этой
Увы, здесь все текло, закрывалось и исправно работало. Не придерешься, не устроишь гневный разнос и не найдешь причин уйти в городскую гостиницу. А это очень плохо, когда хозяин живет на квартире у гостей...
Иван Сергеевич с удовольствием выкупался под душем, надел халат и, выйдя в зал, развалился в кресле. Конечно, для русского человека, привыкшего за семьдесят лет жить в убожестве коммунальных квартир, все это кажется роскошью, и шведы это прекрасно понимают. Своеобразное психологическое воздействие, соблазн: дескать, посмотри, как стоит жить и как ты, имея редкую профессию, имеешь право жить. И дрогнет душа — да так твою мать! Неужели не заслужил? Тонн десять золота нашел и поднял из земли и со дна морского! А что получил? 3арплату? Полковничьи погоны? Двухкомнатную квартиру заработал, и то не в Москве, а в Подольске? Даже если по советским законам отнять двадцать пять процентов, положенных за находку клада, сколько это будет? Две с половиной тонны! Минус налоги, амортизацию за технику и оборудование, рабочую силу, и то в любом случае тонна принадлежала ему. А с тонной золота можно жить и почище, чем шведы живут! Должно быть, Савельеву приглянулась такая жизнь и жалко стало с ней расставаться. Потому и пошел машины жечь и, если верить шведам, решился на мокрое дело... Вот уж не думал никогда, что придется переходить дорогу своему ученику. Стыдно...
В это время в дверь как-то бережно постучали.
— Войдите! — приказным тоном сказал Иван Сергеевич.
На пороге очутилась женщина лет тридцати — в фартучке, с наколкой на красиво уложенных волосах, все при всем — типичная «телка», по выражению современных молодых людей.
— Добрый день, господин Афанасьев! — ласково проговорила она, улыбаясь. — Обед прикажете подать в номер? — Акцент выдавал ее славянское происхождение.
— Да, пожалуйста, — нехотя бросил Иван Сергеевич, скрывая интерес.
Официантка так же мягко исчезла вместе с улыбкой и осталась стоять в глазах светлым пятном. Иван Сергеевич покряхтел и пошел надевать брюки.
Через пять минут она вкатила тележку с мелодично звенящей посудой, на которой был разложен и разлит обед.
— Благодарю вас, — проронил он и не сдержался: — Простите, вы полька?
— О да! — воскликнула она почему-то изумленно. — Я полька!
— Послушайте, пани...
— Августа!
— Пани Августа. — Иван Сергеевич огладил лысый череп — как небритый подбородок! — Скажите, кто у вас муж?
— Мой муж? — засмеялась она. — У меня нет мужа!
«Разумеется, нет, — подумал он. — Я ведь не только для этого спрашиваю. Я же хотел спросить, каким образом ты оказалась со шведами в Красновишерске?
— Это замечательно, что у вас нет мужа, — проговорил он. — Будь я вашим мужем — умер бы от ревности. А вы мне компанию не составите? — спросил он. — Вы знаете, я воспитывался в семье, где в одиночку не обедали. Была такая старорежимная семья...
«Вот сволочи! — безадресно подумал он. — Почему они берут для этих целей славянок? Ну да, к русскому лучше посылать славянку, хотя вдруг бы я захотел нечто экстравагантное? Шведку, например. Вот сейчас возмущусь и буду кричать — а ну подать мне шведку! Почему я на шведской территории должен спать с полькой? Да они мне опостылели еще при коммунистах! Сволочи, и ведь подадут! — разочарованно подумал Иван Сергеевич. — И тогда уже не откажешься... Хотя тут придраться можно. Женщина — не телефонный аппарат!»
— Благодарю вас, — ласково отозвалась официантка. — Это некоторое нарушение этикета... К тому же я уже пообедала!
— Ну, выпить со мной рюмочку вам не запретит никакой этикет, — добродушно проговорил Иван Сергеевич. — Мы же люди современные и, в конце концов, не на дипломатическом приеме, а в «гостинице». Не стесняйтесь!
Он достал из шкафа рюмку и фужер, словно профессиональный официант, протер их полотенцем и, обмотав горло бутылки, налил коньяк: кем бы она ни была, а ухаживать за красивой дамой всегда приятно. Да жалко девку: через пять-семь лет потеряет привлекательность и придется распрощаться со своей профессией. Куда ей потом? Резидентшей? Связной? Машинисткой?
— Меня зовут Иван! — сказал он и поднял рюмку. — Выпьем за знакомство!
— Очень приятно! — сказала она. — У вас очень мужественный вид! Супермен!
Она имела в виду бритую голову, конечно. Эх, знала бы, какой вид был недавно! Бабушки возле церкви, здороваясь, кланялись, как батюшке.
«Вторую придется по логике пить на брудершафт, — с тоской подумал он. Поцеловаться с ней, конечно, будет приятно... Но захочется потом плюнуть».
Августа отпила глоток и поставила рюмку — значит, в коньяк ничего не подсыпали. Впрочем, подсыпать еще рано, он же пока затеял дискуссию на нравственные темы и не отказывается от должности.
Он налил еще коньяку, но пить на брудершафт решил третью. Августа посматривала на него с интересом: наверное, ей, как и всем женщинам, нравилось кормить мужчин.
— Пан будет работать в нашей фирме? — спросила она затаенным мелодичным голосом.
Шведам требовалась горячая информация, чтобы оставить вечерний разговор и перехватить упущенную инициативу.
— Пан изучает вопрос, — неопределенно, тоже с улыбкой ответил Иван Сергеевич. — Я пью за вас, очаровательная пани Августа!
Она опять пригубила и доверительно сообщила:
— Мне очень нравится работать в нашей фирме!
«Еще бы не нравилось, подумал он, закусывая острейшей колбасой «салями». Любимая работа всегда нравится. Мне тоже было интересно... Надо поменьше есть, а то предъявят счет — не оплатить будет. Так и без сапог в горы уйдешь...»
— Да, чувствуется, фирма не плохая, — одобрил Иван Сергеевич. — Шведы народ приличный, обходительный и не наглый, как американцы. С ними можно иметь дело.