Шрифт:
Заур М. сидел дома за столом, перед маленьким зеркалом и брился в последний раз в жизни, рассеянно и неряшливо, стараясь вспомнить вчерашнего прохожего, который показался ему очень странным. Он и ночью во сне его видел точно так же как и на улице накануне, отчетливо, будто наяву. Что-то было в облике случайного прохожего, наталкивающее на мысль об опасности, притаившейся, зорко следящей, готовой обрушиться на вас, о неадекватности поведения, если б пришлось с ним пообщаться. Заур М., кое-как окончив бритье, стер полотенцем оставшуюся мыльную пену с лица, и вновь задумался, стараясь изо всех сил вспомнить лицо вчерашнего незнакомца. Время ползло быстро, как юркая змея, уползавшая от преследователя. В комнату вплывали сумерки, было пасмурно на улице и
…«Сегодня шел по улице и в подворотне старого дома, мимо которого тысячу раз проходил, но так и не запомнил, встретил кошку. Я нагнулся, посмотрел ей в глаза. Она испуганно отступила, но потом, кажется, поняла, что я не причиню ей вреда, и не убежала. Я нагнулся поближе к ней и снова заглянул ей в глаза, и увидел свое отражение. Она доверчиво смотрела на меня. В глазах животных более правдивое отражение, чем в глазах людей. Лето, июль, было очень жарко, и кошка, обессилев от зноя, беззвучно открывала маленькую пасть, не в силах мяукнуть. Я вошел в ближайший магазин и купил молока, но когда вышел, её уже не было в подворотне. Я стал звать её: «Кис-кис-кис!» Пожилая толстая женщина, выходившая на улицу в эту минуту, улыбнулась и сказала мне: «У нас не русские кошки, их надо подзывать так: пиш-пиш-пиш!». Когда она удалилась, я так и стал подзывать кошку – пиш-пиш-пиш! – но она не отозвалась, не появилась, видно ушла по своим кошачьим делам, или кто-нибудь забрал её, чтобы напоить. Надеюсь…»
…Некоторое время Заур глядел вслед прохожему, потом невольно, будто кто-то приказал ему, пошел за ним следом, стараясь не выпускать его из виду. Тот шел неторопливо и его легко можно было бы догнать, но Заур просто не мог понять, зачем он идет за этим прохожим, что ему нужно от незнакомца и что если тот остановится и спросит, зачем его преследуют; он шел бездумно, будто лишенный воли, выполняя чей-то приказ, и вдруг увидел что прохожий вошел в мужской салон. Заур вслед за ним тоже вошел в парикмахерскую, но мужчины там не обнаружил. Это был маленький салон, где работали всего два мастера, и одним из них – видимо, была его очередь принимать посетителя – был приветствован с вежливым воодушевлением.
– Садитесь, прошу вас, – сказал парикмахер, без нужды обмахивая полотенцем чистое кресло, и окинул Заура профессиональным взглядом. – Побрить, постричь? – С сомнением спросил он, внимательно оглядывая свежевыбритого и постриженного посетителя.
– Нет, – сказал Заур, будто очнувшись от беспамятства. – Я так… Сюда сейчас мужчина заходил…
– Мужчина? – пожал плечами парикмахер. –
Заур, утратив статус клиента, явно становился ему неинтересен.
– Никто кроме вас не заходил, – подтвердил и его товарищ.
Заур извинился и вышел из парикмахерской совершенно растерянный под насмешливыми взглядами двух мужчин – ведь он своими глазами видел, как странный прохожий не спеша входил в салон…
…«Сейчас октябрь, накрапывает дождь, осень. И мне все такие хорошие сны снятся. Про любовь. Меня любит молодая нежная девушка, так хорошо, что не хочется просыпаться, но я просыпаюсь, с досадой и сожалением вспоминаю свой возраст. Так хочется влюбиться, но ведь я ни с кем почти не общаюсь, и в последнее время редко выхожу из дома…»
… Теперь он, сидя за столом при свете, разогнавшем сгущающиеся сумерки в комнате, старался вспомнить лицо, выражение лица, странный взгляд вытаращенных глаз молчаливого прохожего, но все вставало перед глазами расплывчато, и даже то, что он встал и включил свет, надеясь на эту маленькую встряску, когда любое движение или резкий жест, вдруг помогает вспомнить слово, имя, внешность, не помогло; даже во сне он видел незнакомца отчетливо, как наяву, а теперь не мог вспомнить; и он повертел головой, словно отряхивая ненужные, бесполезные усилия, не приносящие никакой пользы, бесцельные, пустые…
«Зачем это мне? – подумал он. – Зачем это навязчивое желание вспомнить?..»
Постучали в дверь. Стук был робкий, как бы извиняющийся, будто стучавший не хотел беспокоить хозяина комнаты, но в то же время вынужден был стучать. Заур подошел к двери, стараясь приглушить звук шагов, и стал прислушиваться. Он услышал тихое, хриплое дыхание с той стороны. Глазка на двери не было, и он мог только спросить, чтобы узнать, кто там стоит за дверью, но он не хотел обнаруживать себя и ждал, какая последует реакция у стучавшего с той стороны. Заур приложил ухо к двери и ему показалось, что стоявший за дверью затаил дыхание. Или может он тихо ушел? Надо было открыть дверь, чтобы убедиться в этом. Заур протянул руку к замку, но тут же отдернул, раздумав. Какое мне дело до того кто там, за дверью? – подумал он. – Мне он не нужен. Это я ему нужен, раз он пришел.
Он уже хотел отойти от двери и усесться на свой стул, когда за дверью послышался голос такой же робкий и тихий, как и недавний стук.
– Может, вы откроете? – спросил стаявший за дверью. – Я знаю, вы там. Здесь очень холодно, а я простужен.
Заур ответил не сразу, раздумывая, стоит ли вообще отвечать, но после паузы тоже тихо, но довольно жестко сказал:
– Я не знаю, кто вы.
– Вы будете удивлены, – тут же последовал ответ, будто заранее заготовленный, и в голосе стоявшего за дверью человека почувствовалась улыбка, словно он приготовил приятный сюрприз и ему не терпится преподнести его.
Дальнейший диалог с двух сторон запертой двери выглядел бы смешным, и Заур осторожно отворил дверь. На пороге стоял вчерашний прохожий, и Заур сразу признал его, вчерашний странный прохожий, долго разглядывавший его на улице и потом непостижимым образом пропавший в мужском салоне. И плащ, и волосы гостя были мокрые.
– Можно войти? – спросил пришедший.
Заур молча посторонился, пропуская незнакомца в комнату. Тот вошел и тут же устремился к камину, единственному предмету, придававшему уют этой убогой комнате, протянул к огню руки, потирая их с видимым удовольствием, потом, уже не спрашивая разрешения, снял с себя мокрый плащ и повесил его на пустую вешалку на входной двери.
– Какой у вас странный дом, – сказал гость.
– У меня здесь всего лишь одна комната, – сказал хозяин, теперь внимательно приглядываясь к гостю: тот был примерно одного возраста с ним, суровое лицо, длинные волосы и бородка, придававшие гостю артистический вид, яркие, черные, вытаращенные глаза большой интенсивности, – А вы собственно…
– Да, – не дал ему договорить гость. – И в нее попадаешь сразу с улицы. Не боитесь воров?
– Тут нечего воровать, – сказал Заур. – Сами видите…