Страгглеры
Шрифт:
Но его слова имели прямо противоположный эффект: плач стал громче.
– Никогда нам не выбраться отсюда! Я так и знала, что этим все закончится! Угораздило же меня с идиотами связаться, – истерично взвизгнула Галка.
– Не могу я здесь больше! Отправьте меня наверх или пристрелите на месте! – вторила ей Нина. – Мамочка, забери меня отсюда!
Пашка попытался унять истерику, но махнул рукой и сел подальше.
– Здесь и так сыро, а тут вы еще со своими слезами.
Он устроился рядом со Светланой, с удовлетворением отметив,
– О чём ты думаешь?
Ответа Пашка не получил и спросил:
– Рыжий, как ты думаешь, почему она молчит?
Андрей отнёсся к его словам на удивление странно. Он подошел к девушке, двумя руками взял её за плечи и сильно встряхнул. Светка по-прежнему оставалась неподвижной, безучастно глядя перед собой. Парень несколько секунд смотрел на неё, после чего неожиданно для всех дал такую пощёчину, что она свалилась с камня, на котором сидела. Девушка негромко всхлипнула, а потом глухо зарыдала, сотрясаясь всем телом.
– Ты что? Что она тебе сделала? – возмутился Пашка. Он подошёл ближе и всем своим видом выразил готовность защитить Свету.
– У неё тихая паника. Я привёл её в чувство, – пояснил Андрей, устало возвращаясь на прежнее место.
– А что это такое? – заинтересовались парни.
– Тихая паника – ощущение крайней беспомощности, безысходности и обречённости. Человек прекращает сопротивление и сдаётся на милость победителя. В данном случае – обстоятельств.
– И что в этом опасного? Сидел человек, молчал, никому не мешал, как те плаксы, – недоумевал Пашка.
– Один инструктор предупреждал, что такая глубокая и резко выраженная депрессия напоминает самоубийство. Человек продолжает автоматически выполнять раз начатое занятие, а внутренне он как бы холодеет. Иногда это происходит в прямом смысле слова. Деморализация столь сильна, что человек лишается всех своих защитных сил. Останется невредим или получит травму – ему не важно, всё решает время и случай.
– Мы все были в состоянии паники, когда случился обвал.
– Желание бежать в случае опасности – это нормально. Люди могут в панике бросить всё то, что в походных условиях приведёт к суровым последствиям. Это активная паника. Но тихая паника страшнее, она вызывает дефекты в мышлении. Если человек надолго остается в таком состоянии, он не выживет.
– Почему?
– Как говорил инструктор, когда тихая паника зайдет слишком далеко, не помогают даже старания друзей. К тому же, это состояние заразно и легко передается остальным.
Покосившись на всхлипывающую Светку, Пашка пожал плечами и спросил молчавшую Альку.
– А ты почему не плачешь?
– Я пошла в пещеру добровольно, – пожала плечами Алька.
Вадим не видел её выражения лица, но ему показалось, что девушка улыбается.
– Черепицею шурша крыша едет неспеша?
– Крыша у меня на месте. Нам сейчас ничто не угрожает. Для паники нет оснований. Глупо тратить силы на отрицательные эмоции, – спокойно ответила Алька.
Терзавшая
Алька отметила про себя, если «сдвиг по фазе» происходит постепенно, к этому можно привыкнуть. «Хорошо, что голос в голове явный оптимист, мне часто не хватает позитива», – думала она.
– Конечно, наши блуждания здесь не повод для беспокойства. Не так ли? – ехидно поинтересовался Пашка.
– Не понимаю я тебя. Когда у девчонок истерика от страха, ты недоволен, а когда нет, пытаешься напугать. Где хвалёная мужская логика? Ты ведь тоже не бегаешь взад, вперед по пещере, не рвешь на себе одежду, хотя не знаешь, где выход, – ответила Алька.
– У программистов с логикой всё в ажуре. Даю справку: чем больше структура программы соответствует её логике, тем ниже профессиональный уровень программиста. А по поводу паники, я – мужчина, мне нельзя хныкать, – с достоинством ответил Пашка.
– Хватит дискутировать, – вмешался Андрей. – Всё, плаксы, подъем, а то от слез отсыреют батарейки.
Пройдя по галерее сотню другую метров, остановились перед развилкой.
– Что будем делать? – спросил Павел.
– Может, пойдем направо? Кажется, там туннель слегка поднимается. Кроме того, он несколько шире, – задумчиво сказал Андрей.
– А развилку пометим, чтобы не заблудиться, если по какой-либо причине надо будет вернуться, – предложила Нина и добавила: – я читала об этом в книгах.
– Хороший совет, – доставая из кармана тюбик с краской, сказал Андрей.
Пока он рисовал стрелку на правой стене туннеля, Вадим, обвязавшись веревкой на случай, если не сможет выбраться самостоятельно, залез в небольшое отверстие. Вскоре раздался плеск воды и его приглушенная ругань, затем он крикнул:
– Спускайтесь осторожней, внизу вода.
– Опять вымокнем, – тоскливо протянула Галка.
– Чего ты боишься? На нас и так сухой нитки нет, – усмехнулся Павел.
Поскольку в лаз нужно было вползать на животе, у входа создалась очередь. Туннель сначала шел вверх, но затем резко сужался и круто срывался вниз. Когда дошла очередь до Альки, она втиснулась в щель и, подталкивая головой ботинки впереди ползущего товарища, с усилием продвигалась вперед.
Вскоре почувствовала себя крепко зажатой стенками лаза. Развернуться из-за узости прохода было невозможно. Хотела вернуться, но куртка задралась, под нее быстро затекла пара ведер жидкой глины. Оптимизма новые ощущения не добавили.