Страгглеры
Шрифт:
Подавив легкую панику, Алька проталкивалась вперед по скользкой глине, двигалась потихоньку. Но вскоре ей даже пришлось протянутыми вперед руками тормозить, чтобы снизить скорость движения. Сделав еще один рывок, несмотря на предупреждение Вадика, въехала головой в ручей. Встав на ноги и оглянувшись, поняла, что при осторожном траверсе, купания можно было избежать.
– Все мы сильны задним умом, – вздохнула Алька, выжимая одежду.
В воде по очереди побывали почти все. Повезло Нине, съехавшей в ручей до того, как из него вылез Пашка.
После сложного
– Давайте запретим разговаривать на темы, касающиеся еды. Это только разжигает аппетит, – сказал Вадим.
– Точно, а то мысли о еде, вернее, об её отсутствии, убивают надежду на спасение.
– Ты прав, Заяц, нам нельзя терять надежду. Как говорил великий Френсис Бэкон: «Надежда – хороший завтрак, но плохой ужин».
– Мы же договорились, что не говорим о еде, а ты, Рыжий, тут целых три раза подряд напомнил, – упрекнула его Галка.
– Как это три раза?
– Считай сам: про завтрак – раз, про ужин – два!
– А третий?
– Фамилия у твоего умника съедобная. Ясно? – догадался Вадим.
– А о чем же еще говорить? О политике, что ли? – поинтересовалась Нина.
– Давайте о политике, – поддержала Алька. – Говорят, у них бывают такие обеды дипломатические. Ой! – зажала она себе рот.
– Если не можете говорить ни о чем, кроме еды, молчите, – усмехнулся Вадик.
В следующий переход включили все имеющиеся в наличие фонарики. Несмотря на постоянную чистку, встряхивание и постукивание о стены, контакты покрылись ржавчиной. Свет был тусклым.
Скрывшийся ручей появился вновь и повел их от камня к расщелине, от бассейна к каскаду, пока ребята не оказались в узком колодце. Горе-кладоискатели на себе почувствовали, что липкая грязь может оказаться почти непреодолимым препятствием. Им пришлось приложить много сил поднимаясь по мокрым скользким стенкам колодца. Часто, отвоевав несколько метров труднейшего подъема, руки срывались, и человек съезжал вниз в жидкое месиво.
Наконец, помогая друг другу, им удалось одолеть склон и выбраться наверх в каменный туннель. К этому времени каждый из них превратился в ходячий ком глины. Ребята были чудовищно грязны, их волосы слиплись в однородную массу. Пришлось остановиться, чтобы почиститься.
– Господи! За какие же грехи нам все это? – простонала Галка, пытаясь вытряхнуть из волос комья глины. Длинные, когда-то ухоженные волнистые волосы, заплетённые в толстую косу – предмет особой гордости, – спутались и походили на грязную засаленную веревку, норовившую обвиться вокруг шеи. Она повернулась к Альке и сказала:
– Клянусь, как только выберемся из этого кошмара, пойду в церковь и поставлю огромную свечу за спасение. Только не знаю, какому святому ставить. Подскажешь?
– Нет, – пожала плечами та. – Поставь свечку возле иконы всем святым, они сами как-нибудь разберутся.
– Шутишь? А я тебя серьезно
– Волк, они уже в религию ударились, – прошептал Пашка.
– Пусть ударяются хоть в мистику, лишь бы не плакали, – размазывая грязь по лицу, ответил Вадим.
– Надо идти. У нас будет время привести себя в порядок. Кроме того, девочки, хочу вас успокоить: слой грязи меньше одного сантиметра – это не грязь, – пошутил Андрей.
– А если больше? – буркнула Нина.
– Сама отвалится.
– Точно, Рыжий. Чем больше грязи, тем ширше морда! А чем ширше морда, тем сплоченнее наши ряды, – вспомнил Пашка избитую туристическую поговорку.
Нина махнула на остряков рукой и побрела вслед за Андреем.
– Батарейки почти сели, что будем делать без света? – вздыхала Светлана.
– А если сделать факелы? – предложила Галка.
– Из чего? – обернулся к ней Вадим.
– Из лишней одежды, – не задумываясь, ответила девушка.
– Хотелось бы узнать, где ты возьмешь лишнюю, а главное сухую одежду?
– Хватит болтать! Надо идти пока фонарики светят, – прервал их Андрей.
– А потом что будем делать? – спросила Нина.
– Выберемся! У нас есть запас свечей.
Товарищи по несчастью медленно шли по галерее, ощетинившейся остриями сталактитов, сказывались усталость, скудость освещения, голод, трудный маршрут. Большую часть пути ползли. Когда выбивались из сил, Андрей разрешал короткий отдых, затем вновь поднимал группу.
Никто не знал, сколько прошло времени. Устав ползти на четвереньках, путешественники, как только им представился случай, свернули в просторный туннель. Пройдя с десяток метров, вышли к большому водоему. Ни рябь, ни волны не колебали воду, отражавшую слабый свет фонаря, блики от которого попадали на потолок, а оттуда опять на воду, искажая дно. От игры призрачного света озеро казалось пугающе бездонным.
Несговариваясь, вернулись в предыдущую галерею, где в небольшом тупичке, примыкавшем к длинному узкому туннелю, расположились на отдых. Не так давно им опять пришлось испачкаться в жидком глиняном месиве, но мыться в холодной воде озера никому не хотелось. Измотанные, промокшие, грязные, голодные, подавленные и теряющие надежду люди рухнули на холодный каменный пол. Сухари, несмотря на жесточайшую экономию, кончились. Большой фонарь почти не давал света. Путь, лежащий впереди, был полон неожиданностей.
Пашка решил поднять настроение друзей и пропел:
– Тяжела и неказиста /Жизнь простого программиста. /Ну а если не простого, /Интересна и понтова!
– Может, уймешься? И без тебя тошно! – пихнула его в бок Нина.
Путников охватило чувство апатии, полнейшего безразличия ко всему происходящему. Спустя короткое время они ощутили тяжесть, давление и какое-то сверление в височной области. У всех возникло огромное желание покинуть это место. Но идти сил не было. Сидели, прижавшись друг к другу, стараясь не думать, что их ждет впереди. И тут послышался звук, похожий на чей-то тяжелый вздох, затем еще один.