Страх Мудреца. Дилогия
Шрифт:
Коут подвернул длинные рукава рубашки до локтей, затем схватил
ручки пресса своими длинными, изящными руками и потянул.
Пресс опустился до отказа, вначале утрамбовывая яблоки, а затем дробя их.
Поворот и перехват.
Поворот и перехват.
Если бы кто-нибудь наблюдал, то заметил бы, что руки его были отнюдь не рыхлыми руками трактирщика.
Когда он тянул за деревянные ручки, мышцы его предплечий выступали, жесткие, как крученые канаты.
Старые шрамы скрещивались
Большинство было бледным и тонким как трещины на зимнем льду.
Другие были красными и воспаленными, выделяясь на его светлой коже.
Руки трактирщика хватали и тянули, хватали и тянули.
Единственными звуками был ритмичный скрип дерева и медленный стук сидра, когда он стекал в ведро стоявшее внизу.
Существовал ритм, но не музыка, и глаза трактирщика были далеки и безрадостны, столь бледно-зеленые, что почти могли сойти за серые.
Глава 2
Остролист.
Хронист достиг основания лестницы и ступил в общий зал «Путеводного Камня» с плоским кожаным ранцем на плече.
Остановившись в дверном проеме, он следил за рыжеволосым трактирщиком, сгорбившимся над чем-то на барной стойке.
Хронист откашлялся, когда вошел в зал.
– Извиняюсь, что проспал так поздно, - сказал он.
– Это не совсем...
– Он остановился, когда увидел то,
что было на барной стойке.
– Вы делаете пирог?
Коут оторвался от обжима пальцами края корочки.
– Пироги, - сказал он, подчеркнув множественное число.
– Да.
А что?
Хронист открыл рот, затем закрыл его.
Его глаза метнулись к мечу, что мрачно и безмолвно висел за стойкой бара, а затем обратно к рыжему мужчине, тщательно загибающем края корочки по краю сковороды.
– Какой именно пирог?
– Яблочный, - Коут выпрямился и сделал три аккуратных надреза в корочке, покрывавшей пирог.
– Ты знаешь, как сложно сделать хороший пирог?
– Не совсем, - признался Хронист, затем нервно оглянулся.
– Где ваш помощник?
– Сам Бог может только догадываться об этом, - сказал трактирщик.
– Это довольно сложно.
Делать пироги, я имею в виду.
Так и не скажешь, но это очень непростой процесс.
Хлеб легко.
Суп легко.
Пудинг легко.
Но пирог сложно.
Это то, что невозможно понять, пока сам не попробуешь.
– Хронист рассеянно кивнул, поглядывая с сомнением, словно не зная,
чего еще от него ожидать.
Он снял сумку с плеча и положил ее на ближайший стол.
Коут вытер руки об фартук.
– Знаешь, когда выжимаешь яблоки для сидра, остается мякоть?
– Выжимка?
– Выжимка, - сказал
– Вот как это называется.
Что с ней делают люди, после того как получают весь сок?
– Из виноградной выжимки можно сделать слабое вино, - сказал Хронист.
– Или масло, если ее много.
Но яблочная выжимка, довольно бесполезна.
Вы можете использовать ее в качестве удобрения или мульчи, но от этого мало проку.
Люди как правило кормят ею скот.
Коут задумчиво кивнул.
– Странно, что они ее просто выбрасывают.
Они всему находят здесь то или иное применение.
Выжимка.
– Произнес он, словно пробуя слово на вкус.
– Это мучило меня в течение двух лет.
Хронист выглядел озадаченным.
– Любой в городе мог сказать вам это.
Трактирщик нахмурился.
– Если это все знают, я не могу позволить себе спрашивать, - сказал он.
Раздался звук захлопывающейся двери, сопровождаемый звонким, раскатистым свистом.
Баст появился из кухни таща охапку колючих веток остролиста, завернутых в белую простынь.
Коут кивнул угрюмо и потер руки.
– Прекрасно.
Теперь, вот как мы поступим...
– Его глаза сузились.
– Это одна из моих хороших простыней?
Баст посмотрел вниз на связку.
– Ну, Реши, - медленно произнес он, - это кое от чего зависит.
У тебя есть плохие простыни?
Глаза трактирщика гневно вспыхнули на секунду, затем он вздохнул.
– Полагаю, это не важно.
– Он протянул руку и вытащил одну длинную ветку из связки.
– Как бы там ни было, что нам с этим делать?
Баст пожал плечами.
– Для меня самого это загадка, Реши.
Я знаю, что Ситхе выезжали в венках из остролиста, когда охотились на кожаных плясунов.
– Мы не можем разгуливать по округе в венках из остролиста, - отрезал Коут.
– Люди будут болтать.
– Меня не важно, что местные жители подумают, - пробормотал, Баст, пока сплетал несколько длинных, гибких ветвей вместе.
– Когда плясун оказывается в твоем теле, ты превращаешься в марионетку.
Они могут заставить тебя откусить собственный язык.
– Он примерил полукруг к голове.
Затем cморщил нос.
– Колючий.
– В историях, что я слышал, - сказал Коут, - остролист также удерживает их в твоем теле.
– Мы не можем просто носить железо?
– спросил Хронист.
Двое мужчин за стойкой посмотрели на него с любопытством, словно почти забыли, что он был там.
– Я имею в виду, если этот фейелинг...
– Не произноси фейелинг, - прервал его Баст.
– Из-за этого ты звучишь как ребенок.