Страх падения

Дженнингс Сайрита Л.

Блядь. Снова это слово.

— Знаешь… — начала я, нервно прикусив губу. Я не смогу это сделать. Не имею понятия, как я даже могла подумать, что смогу. Никто не сумеет полюбить по-настоящему такого человека, как я. Я была сломана и не подлежала починке. С моей стороны было бы слишком эгоистично ожидать, что он будет удовлетворен полумерой, ведь я знала, что он заслуживает большего. Кого-то нормального и здорового. Кого-то, кто не побоится любить его так неистово, как хотела бы иметь возможность я. — Дерьмо, извини меня, Блейн. Я не могу этого сделать. Извини.

Я всунула ему в руки пустой бокал и развернулась к двери как можно быстрее, чтобы он не увидел моих слез. Мне нужно

было отсюда убраться. Убежать от него. Мое неистовое желание остаться и оказаться в его руках крепло с каждой секундой, и я знала, что мое сопротивление долго не продержится.

— Ками, стой! — позвал он.

Я заставила себя продолжать движение к двери, не обращая внимания на то, что мое сердце разваливалось на части с каждым шагом. Оно разрушалось, и эти новые разломы крушили ранее восстановленные части.

Но сейчас это происходило по моей вине. И я скорее буду страдать в одиночку, чем брошу его в самую гущу своих переживаний.

Я потянула за дверную ручку и уже приоткрыла дверь, но Блейн с треском ее захлопнул, предотвращая мою попытку к бегству.

— Проклятье, Ками! Заканчивай с этим дерьмом! Ты когда-нибудь прекратишь постоянно от меня сбегать? Ты наверняка пришла сюда, чтобы мне о чем-то сказать. Так что просто говори. Если ты хочешь поведать мне о своих чувствах, говори. Если ты хочешь сказать мне, что я кретин, говори. Если ты больше никогда не хочешь меня видеть, просто, блядь, скажи это! Но я не собираюсь упростить для тебя задачу. Так что, если между нами все кончено, тебе нужно, не увиливая, облечь это в слова.

Он прижался к моей спине. Жар его гнева, просачиваясь мне под кожу, вызвал испарину.

От ощущения его жесткого тела, окутывающего меня всю, у меня перехватило дыхание.

— Блейн... я... я мо...

— Да, ты можешь, — прохрипел он. — Ты приехала сюда. Высказалась. И теперь можешь вернуться и «забить» на меня, а я могу начать все сначала, «забив» на тебя.

Я оттолкнула его и развернулась, пронзая разгневанным взглядом.

— Что? Думаешь мне на тебя насрать? Полагаешь, я приехала сюда, потому что у меня нет к тебе никаких чувств?

— Очевидно, что так оно и есть.

Я разочарованно выдохнула, задев при этом своими сосками его грудь.

— Ты ни черта не знаешь. Я здесь потому, что мне не все равно. Думаешь, для меня это было легко? Думаешь, меня не убивает все это дерьмо, стоит только мне обо всем задуматься?

Блейн отступил на шаг и провел рукой по своим непослушным волосам, а затем последовал обратно в комнату.

— Как я мог это узнать, если ты от меня закрылась? — Оглянувшись, он посмотрел на меня с яростью и замешательством. — Ками, я ничего о тебе не знаю. Все, что я вижу, это великолепную девушку, которая выглядит так, словно на ее плечах лежит вся тяжесть мира. И каждый раз, как я пытаюсь облегчить эту ношу, каждый раз, как подбираюсь слишком близко, ты пытаешься убежать. А теперь, пожалуйста... помоги мне понять, что я упускаю. Потому что я устал от собственных попыток разгадать это дерьмо.

Я прошла в гостиную, плотно обхватив себя руками.

— Ты понятия не имеешь, о чем спрашиваешь, Блейн. На самом деле, ты не хочешь всего этого знать.

— Не говори мне, чего я хочу, а чего нет, только чтобы уйти от разговора. Чего ты так боишься?

Из меня, подобно лаве вулкана, хлынула каждая мучительная эмоция, сдерживаемая весь прошлый месяц.

— Всего! — закричала я, на мои разгоряченные щеки потекли слезы. — Всего! Я, блядь, боюсь всего, Блейн! Неужели ты этого не видишь? Неужели ты не понимаешь, почему тебе не следует со мной быть? Мне двадцать три года, и я боюсь темноты! А что на счет того, что я даже

не могу закрыть чертову дверь ванной комнаты? Ты хоть представляешь, насколько это неловко? И давай не будем забывать о том... как я не в состоянии сделать даже шаг в водоем. Это то, что ты хочешь услышать, да? Ты хочешь починить сломанную девушку. Ты хочешь воплотить в жизнь проект «маленький домашний питомец» и таким образом почувствовать себя лучше. Тогда, специально для тебя, новость дня... Меня невозможно починить. Я такая, какая есть. И никогда не буду такой, какой ты хочешь, чтобы я была, Блейн.

Несколько долгих минут мужчина ошеломленно стоял, молча переваривая информацию. А потом, с не читаемым выражением лица, сделал шаг ко мне навстречу.

— Почему? — А? О чем он? Я сердито на него посмотрела сквозь мокрые ресницы и смазанную тушь. — Почему? — повторил он.

— Почему? — фыркнула я, отвернувшись. — Жизнь такая. Это жизнь, Блейн. И меня не волнует, что ты думаешь по-другому. Эта хрень не всегда прекрасна. Она уродлива. Причиняет боль. Жестока. — Я попыталась стереть текущие слезы, но плотину уже прорвало. Я не могла остановиться. Он хотел меня узнать, так пусть смотрит. Он увидит отвращение, гниющее внутри меня. А когда он поймет, насколько я травмирована, то сделает то, что сделал бы любой здравомыслящий человек. Уйдет. — Жизнь жестока и зла, Блейн. Нет ничего милого в том, что тебя беспрестанно избивают по одной лишь причине твоего существования. Нет ничего радостного в том, что тебя запират в шкафу, в кромешной темноте на несколько часов, просто, чтобы поиздеваться. Нет ничего счастливого, когда тебе дают всякие мерзкие имена, которые только можно вообразить, а ты еще слишком мала, чтобы знать их значение. — Мой голос сорвался, и я перешла на хриплый шепот. — Нет ничего красивого в том, чтобы получать издевательства и ненависть от человека, который должен любить тебя больше всех.

Он оказался передо мной прежде, чем я смогла собраться. Смахивая мои слезы подушечками своих больших пальцев, он прошептал:

— Это твой отец делал с тобой такое?

Я посмотрела на него глазами, полными слез, и четко разглядела сострадание, написанное на его лице.

— Теперь ты видишь, почему не стоит меня хотеть? Настоящую меня? Мой собственный отец презирал меня с самого рождения. А моя мать так сильно запуталась сама, что просто-напросто забыла о моем существовании. Она забыла, что меня надо любить. Я живу в мире постоянного страха, где существуют чудовища и нет «жили долго и счастливо». Только боль. Печаль. И ненависть. Ты этого не заслужил.

— Но и ты тоже, — произнес он дрожащим голосом. Он притянул меня к своей твердой груди, поглаживая меня по волосам, вызывая очередную волну слез. — И ты тоже, малыш.

— Блейн, не делай этого, пожалуйста. Пожалуйста, не будь со мной милым. Не веди себя так, словно ты меня хочешь, хотя на самом деле это не так. Все нормально. Я привыкла.

— Проклятье, Ками, — прорычал он, отстраняясь, и схватил меня за плечи. — Прекрати свои попытки меня оттолкнуть. Хватит делать все возможное, чтобы я тебя не хотел. Потому что, знаешь что? Я забочусь о тебе. И я хочу тебя. Чертовски безнадежно.

До того, как мой разум смог переубедить сердце, я посмотрела в его карие глаза и позволила себе отправиться в свободное падение в их глубины.

— Покажи мне.

Блейн набросился на меня своим голодным ртом, притягивая меня ближе. Этот поцелуй затмил все другие поцелуи.

Мы словно превратились в паззл из губ, языков, зубов. Мы упивались агонизирующим наслаждением друг друга.

При помощи поцелуя я хотела забрать его чувство вины и боль. Он же — поглотить мой страх и отвращение.