Страхи мудреца. Книга 2
Шрифт:
— Почему мы тратим столько времени на борьбу без оружия? — спросил я у Вашет, «собирая клевер».
— Потому что ты плохо ею владеешь, — ответила Вашет, блокируя мой удар «водяным веером». — Потому что мне стыдно за тебя всякий раз, когда мы боремся. И потому, что ты три раза из четырех проигрываешь ребенку вдвое ниже тебя ростом.
— Но на мечах-то я сражаюсь еще хуже, — возразил я, обходя ее и высматривая слабое место.
— Это верно, — согласилась она. — Потому я и не разрешаю тебе сходиться ни с кем, кроме меня. Ты слишком буйный. Еще покалечишь кого-нибудь.
Я
— А я думал, в этом весь смысл!
Вашет нахмурилась, потом небрежно протянула руки, ухватила меня за плечо и запястье и скрутила меня «спящим медведем». Ее правая рука завернула мое запястье выше головы, выкрутив мою руку под неестественным углом, а левая сильно надавила мне на плечо. Я поневоле согнулся в три погибели, глядя в землю.
— Вех, — смиренно сказал я.
Однако Вашет не выпустила меня. Она продолжала выкручивать мне руку, и давление на плечо усилилось. Мелкие косточки моего запястья заболели.
— Вех! — сказал я чуть громче, думая, что она не услышала. Но она продолжала удерживать меня, все сильнее выкручивая запястье. — Вашет!
Я попытался обернуться, чтобы взглянуть на нее, но из этой позиции мне было видно только ее ногу.
— Если весь смысл в том, чтобы кого-нибудь покалечить, — спросила она, — зачем мне тебя отпускать?
— Да я не это хотел…
Вашет надавила сильнее, и я заткнулся.
— В чем цель «спящего медведя»? — спокойно спросила она.
— Обезвредить противника, — сказал я.
— Хорошо.
И Вашет принялась давить вниз с медленной, неумолимой силой движущегося ледника. Тупая боль из запястья распространилась в плечо.
— Скоро твое плечо вывернется из сустава. Связки растянутся и перестанут удерживать кости. Мышцы порвутся, и рука повиснет вдоль бока, как мокрая тряпка. Как ты считаешь, это будет соответствовать цели «спящего медведя»?
Я принялся вырываться, повинуясь чисто животному инстинкту. Однако жгучая боль от этого сделалась только сильнее, и я замер. За время обучения мне уже не раз приходилось оказываться в безвыходном положении. И каждый раз я был беспомощен, но впервые за все время я чувствовал себя по-настоящему беспомощным.
— Цель «спящего медведя» — это контроль, — спокойно сказала Вашет. — Сейчас ты в моей власти, и я могу сделать с тобой, что захочу. Могу передвинуть тебя, могу тебя искалечить, могу отпустить.
— Я бы предпочел последнее, — сказал я, надеясь, что в моем голосе слышится надежда, а не отчаяние.
Она помолчала, потом спросила, все так же спокойно:
— В чем цель «спящего медведя»?
— В контроле.
Я почувствовал, как ее руки отпустили меня, и выпрямился, медленно ворочая плечом, чтобы унять боль.
Вашет сердито хмурилась.
— Весь смысл — в контроле. И прежде всего ты должен научиться контролировать себя. Потом ты сможешь контролировать обстоятельства. И уже потом ты научишься контролировать того, кто вышел против тебя. Это летани.
Проведя в Хаэрте большую часть месяца, я невольно начал чувствовать, что все идет хорошо. Вашет признала, что я мало-помалу
Я по-прежнему встречался с Целеаной на лужайке неподалеку от меч-дерева. Я с нетерпением ждал этих поединков, несмотря на то что она каждый раз весело и безжалостно разносила меня в пух и прах. Прошло три дня, прежде чем мне наконец удалось одолеть ее.
Вот любопытный стишок, его стоит добавить к длинной истории моей жизни, не правда ли?
Я вам спою о тяжких испытаньях, О Квоута Бескровного деяньях, Как он, отважный, ловкий, сильный, меткий, Сражался с девочкой-десятилеткой, Свалил ее ударом мощным наземь — И сердце в нем наполнилось экстазом!Наверное, это звучит ужасно, но я гордился. И не без причины. Целеана сама первая поздравила меня, когда это произошло. Она, похоже, изрядно удивилась, что мне это удалось. А потом, в длинной тени меч-дерева, показала мне в награду свой «двуручный» вариант «укрощения льва» и лукаво улыбнулась, что мне изрядно польстило.
В тот день мы рано завершили положенное число поединков. Я пошел и сел на лежавший поблизости камень, обтесанный в форме удобного кресла. Я осторожно потирал множество мелких ушибов, доставшихся мне в схватке, и собирался сидеть и смотреть на меч-дерево, пока за мной не вернется Вашет.
Целеана, однако, была не из тех, кому по душе сидеть и ждать. Она подбежала к меч-дереву, остановилась всего в паре метров от самых длинных колышущихся сучьев и принялась танцевать на ветру, под круглыми, острыми как бритва, листьями, которые описывали безумные круги.
А потом пригнулась и нырнула под крону, в самую гущу бешено вращающихся листьев.
Я был так ошеломлен, что даже не вскрикнул, но успел приподняться, прежде чем услышал ее смех. Я смотрел, как она шныряет, подпрыгивает и вертится, уклоняясь от пляшущих на ветру листьев, словно играя в салочки. Пробежав полпути до ствола, она остановилась. Втянула голову в плечи, взмахнула рукой и резким ударом отвела в сторону лист, который иначе бы ее порезал.
Нет. То был не просто удар. Она использовала «поземку». И принялась пробираться все ближе к стволу, изгибаясь, уклоняясь и ставя блоки. Сначала она использовала прием «дева расчесывает волосы», потом «обратный танец».
Потом она шарахнулась вбок, оставив кетан, пригнувшись, прошмыгнула в просвет между листьями, добежала до ствола и хлопнула по нему ладонью.
И снова очутилась среди листьев. Она сделала «выжимание сидра», пригнулась, развернулась и бросилась бежать, пока не выскочила за пределы кроны. Ребенок из Содружества издал бы торжествующий вопль — она этого не сделала, но высоко подпрыгнула, победно раскинув руки. И, все еще хохоча, прошлась колесом.