Страхи мудреца. Книга 2
Шрифт:
Вашет указала на дерево. Поначалу я подумал, будто она хочет привлечь мое внимание к его движению. День, как она и говорила, выдался довольно ветреный, и ветви бешено раскачивались в пустынном небе. Потом я различил на фоне ствола блеск металла. Приглядевшись, я увидел там меч, привязанный к стволу.
Я вспомнил, как Целеана плясала среди острых листьев, чтобы добежать до ствола и хлопнуть по нему ладонью. Ну конечно!
— У подножия дерева лежит несколько предметов, — сказала Вашет. — Испытание
— Так это испытание? — осведомился я. Это прозвучало несколько резче, чем мне хотелось. — Что же ты мне не сказала?
— А что же ты не спросил? — сухо отпарировала она. Потом мягко коснулась моей руки. — Я бы тебе сказала. Со временем. Но я понимала, что, если скажу об этом слишком рано, ты непременно попробуешь его пройти — и поранишься.
— Ну, слава богу, это мы приберегли на сегодня! — сказал я, потом вздохнул. Извинение помимо воли. — А что будет, если я туда пойду и меня порежет на ленточки?
— Ну, обычно без порезов не обходится, — сказала Вашет и, оттянув ворот рубахи, продемонстрировала пару знакомых бледных и тонких шрамов у себя на плече. — Весь вопрос в том, сильно ли тебя порежет, где именно и как ты себя будешь при этом вести.
Она повела плечом, сдвинув рубаху на место.
— Порезы обычно бывают неглубокие, главное, береги лицо и шею. Места, где сосуды и связки лежат ближе всего к поверхности тела. Порез на груди или предплечье заживет быстро. А вот отрезанное ухо — едва ли.
Я посмотрел на дерево. Налетел новый порыв ветра, и оно бешено замахало ветвями.
— А что мешает подползти туда на четвереньках?
— Гордость, — сказала она, ловя мой взгляд. — Хочешь ли ты прослыть тем, кто во время испытания ползал на четвереньках?
Я кивнул. Для меня это было особенно важно. Я был варвар, мне вдвойне следовало показать себя.
Я снова посмотрел на дерево. От границы машущих ветвей до ствола было метров десять. Я подумал о шрамах, которые видел на теле Темпи, на лице Карсерет…
— Значит, это проверка на выдержку, — сказал я. — Проверка на гордость.
— И на многое другое, — сказала Вашет. — Очень многое значит твое поведение. Можно, конечно, закрыть лицо руками и броситься вперед. В конце концов, прямой путь самый короткий. Но что это о тебе говорит? Кто ты, бык, что атакует, не разбирая дороги? Животное, лишенное ловкости и находчивости?
Она нахмурилась и покачала головой.
— От своего ученика я жду большего.
Я сощурился, пытаясь разглядеть, какие другие предметы разложены вокруг дерева.
— Я так понимаю, спрашивать, какой выбор считается правильным, не положено?
— Правильных выборов много. А неправильных намного больше. Каждому —
Она пожала плечами.
— Шехин примет во внимание все это, прежде чем решить, принимать ли тебя в школу.
— А если решать будет Шехин, что тут делают все остальные?
Вашет заставила себя улыбнуться, и я увидел, что в глубине ее глаза таится тревога.
— Шехин не представляет собой всю школу.
Она указала на адемов, стоящих вдалеке вокруг меч-дерева.
— А тем более не она одна представляет собой весь путь Латанты.
Я огляделся и увидел, что эти несколько человек, которые были не в красном, одеты не просто в светлое, а в белое. То были главы других школ. Они явились сюда, чтобы посмотреть, как варвар пройдет испытание.
— Так всегда бывает? — спросил я.
Вашет покачала головой.
— Я могла бы сделать вид, что ничего не знаю. Но, подозреваю, это Карсерет всех известила.
— И они могут заставить Шехин изменить решение? — спросил я.
Вашет покачала головой.
— Нет. Это ее школа, ей и решать. Никто не станет оспаривать ее права.
Ее рука, висевшая вдоль бока, сделала жест. «Однако…»
— Ну ладно… — сказал я.
Вашет взяла мою руку обеими своими, стиснула ее и отпустила.
Я пошел к меч-дереву. На миг ветер поулегся, и густая крона плакучих ветвей напомнила мне дерево, где я встретил Ктаэха. Мысль была неутешительная.
Я смотрел на крутящиеся листья, стараясь не думать о том, какие они острые. Как они вонзятся в мою плоть. Как они вопьются в тонкую кожу кистей и рассекут нежные связки…
От границ кроны до безопасного ствола было никак не более десяти метров. Если подумать, не так уж и далеко…
Я вспомнил Целеану, стремительно шныряющую меж листьев. Как она прыгала и отбивала машущие ветви. Если она это может, стало быть, могу и я…
Но, стоило мне подумать об этом, я понял, что это неправда. Целеана тут играла всю свою жизнь. Она была тоненькая, как прутик, проворная, как кузнечик, и вдвое меньше меня ростом. По сравнению с ней я был громадным медведем.
По ту сторону дерева стояли еще несколько наемников-адемов. Среди них виднелись еще две грозные белые рубахи. Я чувствовал, что их взгляды устремлены на меня, и, как ни странно, меня это радовало.
Когда ты один, так просто испугаться. Проще простого сосредоточиться на том, что таится во тьме, в конце лестницы, ведущей в подвал. Проще простого уделить слишком много внимания вещам бесполезным: например, тому, что войти в вихрь вращающихся ножей — чистое безумие. Когда ты один, проще простого вспотеть, удариться в панику, потерять голову…