Стракен

Брукс Терри

Он сделал так, как она сказала, подождав, пока она приготовится, а потом поставил ногу на ее сомкнутые пальцы. Он был гораздо тяжелее, чем выглядел, и ей потребовались все силы, чтобы приподнять его, а потом держать, пока он тянулся до посоха.

— Я схватил его! — прокричал он спустя показавшееся бесконечным время.

Выдохнув, она отпустила его и оставила висеть под потолком, вцепившись обеими руками в посох. Руны горели таким яростным пламенем, что, казалось, дерево может вспыхнуть. Но Пен, по-видимому, не чувствовал никакой боли, а нити, которые удерживали посох, начали мерцать и терять свою яркость.

— Она слабеет, Пен! Магия отступает!

В коридоре снаружи послышались звуки приближающихся в спешке шагов. Она развернулась, призвав магию почти не задумываясь, и направила ее на группу гномов-охотников, которые внезапно появились в дверном проеме. Прямо перед ними материализовался шквал ветра, своей силой подхватил их и заставил слететь вниз по лестнице, кувыркаясь и громогласно крича.

Позади нее, столкнувшись с желанием талисмана служить Пену, магия, которая удерживала темный жезл, исчезла и мальчик рухнул на пол. Он почти тут же поднялся на ноги.

— Сработало, Хайбер! — воскликнул он, сияя от восторга.

— Иди, — сказал она ему, махнув рукой. — Делай, что должен, но только быстрее. Они идут.

Она повернулась к дверному проему, приблизилась и послала еще один шквал ветра по залу в сторону гномов-охотников и одного одетого в черный плащ друида, который к ним присоединился.

Когда она оглянулась через плечо, Пен пробегал руками вдоль посоха, а светящиеся руны излучали яркое сияние, которое разогнало мрак со всех сторон и окутало мальчика ореолом огня.

— Он работает, Хайбер! — прокричал он. — Я чувствую, как что-то тянет меня!

Она не была уверена, что он имел в виду, или понимал ли он, что именно происходило, но в любом случае помочь ему она не могла. Ее внимание вернулось к коридору, где происходило что-то новое. Вне поля ее зрения шла перегруппировка. Она шагнула в одну сторону от проема, пытаясь найти укрытие. Она осматривала освещаемую только факелами темноту за пределами их убежища, чтобы заметить какое-нибудь движение, готовя себя ко всему.

— Поторопись, Пендеррин!

Ответа не последовало. Когда она оглянулась, чтобы узнать, чем он занимается, его уже не было.

— Удачи! — прошептала она.

В следующее мгновение что-то, напоминавшее огромный кулак, врезалось в нее и заставило ее пролететь назад через последние угасающие лучи света от рун темного жезла. От удара о стену у нее перехватило дыхание и она сползла вниз бесформенной массой.

"Воспользуйся Эльфийскими камнями," — подумала она, нашаривая их под одеждой.

Затем кулак снова ударил ее, ворвавшись из темноты коридора через проем в стене, второй раз отбрасывая ее на спину. Она свалилась от этого удара, как тряпичная кукла, и для нее померк свет и пропали все звуки.

Глава 10

Во втором, более мрачном мире, в более мощной и охраняемой Крепости, в месте и времени, где жизнь измерялась толщиной сухожилий и оков, а долговечность надежды была такой же эфемерной, как туман, еще одна попытка побега висела на волоске.

Грайанна Омсфорд неподвижно лежала на полу своей камеры, как истерзанное, сломленное существо, прислушиваясь к звукам приближающегося тяжелого дыхания гоблина. Стражник, которого он пришел сменить, был мертв, а на его месте примерно в десяти футах от двери ее камеры в плаще и капюшоне сидел Века Дарт. Ее горе-спаситель и то самое существо в этом треклятом мире, которое проявило хоть какое-то сострадание к ней, он также был предателем и лжецом таких чудовищных размеров, что для нее было совершенно невозможно понять его намерения от одного мгновения до другого.

Грайанна Омсфорд. Ард Рис Третьего ордена друидов, опустилась на дно жизни, где доверие к предателям и лжецам было самым лучшим, на что она могла надеяться. Как она могла оказаться на таком краю до сих пор было загадкой, хотя она знала личности тех, кто в этом был повинен. Она также понимала, что было поставлено на кон, и именно это направило ее здравомыслие и изобретательность непосредственно на то, чтобы выбраться из этого подземелья и найти дорогу обратно в ее собственный мир.

Но как только гоблин заметит плохо замаскированного Веку Дарта — а он заметит, в этом нет никаких сомнений, — поднимется тревога и ее последняя надежда сбежать отсюда угаснет. Она не могла позволить этому случиться. Какими бы ни были ее опасения насчет болотного улка, несмотря на его сомнительную верность, он оставался ее единственным шансом. Ее надежды уменьшились до игры на переменчивом характере существа, которого она едва понимала. Но и этого должно быть достаточно. Веки Дарта должно быть достаточно.

Она пошевелилась, намеренно привлекая внимание гоблина. Он повернулся в ее сторону, услышав звуки ее движений, ее всхлипывания, внезапные вздохи, наблюдая за ее попытками подняться с пола, на котором она пролежала почти три дня. Он что-то проворчал, взявшись за решетку камеры и наклонившись вперед, чтобы лучше рассмотреть. Она была развлечением, которое могло забавлять его долгие часы, лежащие впереди, вызывая дразнящее любопытство, от которого получаешь удовольствие. Она увидела все это в глазах гоблина. Она смогла прочитать это в выражении его лица.

Потом позади корявой фигуры промелькнула тень, быстрая, как дым на ветру, и гоблин резко выдохнул, прижавшись к решетке, когда из его глотки появилось лезвие кинжала. Век Дарт продержал гоблина на месте, пока тот не стал безвольным, затем уронил его на пол подземелья и отшвырнул тело в сторону.

— Они все такие же, — прошипел болотный улк. Она заметила в его глазах то, чего раньше не видела, и не была уверена, что хотела бы увидеть это снова.

Она поднялась с пола и проковыляла к двери камеры. Во рту было сухо, а голова раскалывалась. Ее зрение было размытым из-за того, что она слишком долго находилась без еды и воды и почти не спала. Ее по-прежнему одолевали воспоминания о фуриях, она все еще стремилась стать одной из них, чтобы мяукать, плеваться и рычать. Она старалась с этим бороться, но это было очень изнурительно.