Страна чудес без тормозов и Конец Света
Шрифт:
– Значит, один – верзила? – уточнил я.
– О да, просто монстр какой-то! А другой – наоборот, почти карлик. Метра полтора, не больше. Карлик одет очень дорого. Не то что верзила. Но оба без тормозов в голове – ясно с первого взгляда...
Я объяснил ему, как выбраться из дома через пожарный выход. На задворках моей многоэтажки есть очень тесный проход между домами, и если там выйти, с улицы не очень-то и разглядишь. Если мужику повезет, уйдет незамеченным.
– Огромное вам спасибо! – сказал он голосом человека, которого только что вынули из петли. – Если можно, не сообщайте в
– Не буду, – пообещал я. Выставив незваного гостя, я запер дверь на замок и набросил цепочку. Затем прошел в кухню, сел, выложил нож на стол и извлек из пакета череп.
По крайней мере, я понял одно. Кракерам нужен череп. То есть, он представляет для них какую-то очень большую ценность.
Пока у меня с кракерами на равных: у меня есть череп, но я не знаю, в чем его ценность; они знают – или полагают, что знают, – в чем его ценность, но черепа у них нет. Пятьдесят на пятьдесят. У меня два возможных хода. Первый – позвонить в Систему, доложить обстановку, и тогда либо прикроют меня, либо увезут куда-нибудь череп. Второй вариант – позвонить симпатичной толстушке и узнать, в чем ценность черепа.
Однако втягивать в эту заварушку Систему пока не хотелось. Доложи я им, что происходит, – меня тут же подвергнут долгой и нудной перепроверке. Сразу придется отвечать на кучу вопросов и писать целый ворох отчетов. В этом смысле, крупная организация – страшно неудобная штука. Слишком много сил и времени тратишь зря. И слишком много дураков встречаешь во время работы.
Позвонить же толстушке невозможно чисто практически: я не знаю ее телефона. Можно, конечно, добраться до их конторы, но вряд ли охрана у входа пропустит меня без предварительного согласования.
Хорошенько все взвесив, я решил не делать ничего.
Взяв щипцы, я легонько ударил череп по темечку. «Кон-н-н», – прогудело в ответ. Словно его хозяин, зверь непонятной породы, негромко застонал. Я повертел череп в руках, пытаясь понять, отчего получается такой странный звук. И еще раз ударил по нему щипцами. «Кон-н-н». Похоже, гудит всегда из одного места.
Я постучал еще несколько раз – и так, и эдак, в разных местах – и наконец понял, где это. Как бы я ни стучал, гул исходил из небольшой – лишь пара сантиметров в диаметре – неглубокой ямки на переносице черепа. Я погладил дно ямки кончиком пальца. В отличие от обычной кости, та казалась более шероховатой. Как если бы то, что здесь было когда-то, отломали насильно. Например, какой-нибудь рог...
Рог?
Но если это так – получается, что у меня в руках череп однорогого животного. Я снова открыл «Иллюстрированный атлас млекопитающих» и попытался найти кого-нибудь с единственным рогом на морде. Бесполезно. Такого животного не было. Если, конечно, не считать носорога; однако ни размерами, ни формой этот череп на носорожий не походил.
Ну что ж. Вздохнув, я достал из холодильника лед, открыл бутылку «Олд кроу» и смешал себе виски со льдом. День кончается, можно и виски себе позволить. И закусить консервированной спаржей. Обожаю белую спаржу! Покончив со спаржей, я нашпиговал белую булку копчеными устрицами. Съел. И налил еще виски.
Удобства ради я решил исходить из того, что череп принадлежит единорогу. Иначе ничего не сдвинется с места. Итак:
У меня в руках – череп единорога.
Просто черт знает что. Отчего в мою жизнь все время вторгается какая-то мистика? Что я сделал не так? Я – простой, приземленный человек, конвертор на вольных хлебах. Нет у меня ни особого честолюбия, ни сильных страстей. Ни семьи, ни друзей, ни любовницы. Обычный работяга, которому лишь бы денег скопить до пенсии, а потом послать подальше все это конвертирование – и на старости лет спокойно учиться игре на скрипке или греческому языку. Отчего меня затягивает в какие-то дикие истории с единорогами и обеззвученными толстушками?
Допив вторую порцию виски, я пошел в спальню, отыскал в телефонной книге номер библиотеки, позвонил и попросил соединить меня с абонементным отделом. Секунд через десять я услышал в трубке голос моей длинноволосой знакомой.
– «Атлас млекопитающих» на проводе, – представился я.
– Спасибо за мороженое, – сказала она.
– Пустяки, – сказал я. – У меня еще одна просьба. Можно?
– Про-осьба?– пропела она. – Смотря какая.
– Меня интересуют единороги.
– Единоро-оги... —повторила она.
– Посмотришь?
Она помолчала. Наверное, покусывает губу, представил я.
– А что конкретно тебя интересует в единорогах?
– Все, – ответил я.
– Послушай, но уже без десяти пять! Мы вот-вот закрываемся, я страшно занята. Приходи завтра к открытию – найду тебе все, что нужно, хоть о двенадцатирогах!
– Я не могу ждать. Это очень срочно.
– Уф-ф, – вздохнула она. – Насколько срочно?
– Дело касается эволюции, – пояснил я.
– Эволю-у-уции?..– переспросила она удивленно. Я представил, как отчаянно эта бедная девушка пытается разгадать, с кем имеет дело – с обычным человеком, похожим на сумасшедшего, или все-таки с сумасшедшим. И помолился о том, чтобы она выбрала первое. Тогда еще можно надеяться, что она войдет в мое положение.
Тишина, как беззвучный маятник, раскачивалась между нами секунд десять.
– Эволюция – это то, что развивалось сто тысяч лет, так или нет? Может, я чего-то не понимаю, но что там может быть настолько срочным? Что не может подождать один-единственный день?
– Бывает эволюция и за сто тысяч лет, и за какие-нибудь три часа. По телефону толком не объяснишь. Но я хочу, чтобы ты мне поверила. Дело касается нового этапа в эволюции человека.
– Это что, как в «Космической одиссее 2001 года» 20 ?
– Именно, – ответил я. – Я тоже смотрел «Одиссею» на видео. Несколько раз.
– Эй... Знаешь, что я о тебе думаю?
– Наверно, пытаешься разобраться, насколько я агрессивен как сумасшедший. Верно?
20
Классический фильм (1968) американского режиссера Стэнли Кубрика (1928—1999).