Страна Качества. Qualityland

Клинг Марк-Уве

В ответ раздается неопределенный рокот.

Петер любит своих друзей. Их ему нашел Никто. Но иногда у него бывает просто плохое настроение, когда он с ними тусуется. Петер отодвигает тарелку, на которой остается больше половины его переработанного бургера, и надевает пиджак. Никто просит счет. Его приносят немедленно. Как и в большинстве ресторанов, официант здесь человек, а не андроид. Машины могут сегодня очень многое, но им все еще не удается пронести полную чашку из точки А в точку Б, не расплескав ее. Кроме того, люди обходятся дешевле. Не приходится нести расходы на приобретение и техническое обслуживание. А в гастрономической сфере еще и расходы на заработную плату. Они работают за чаевые. С андроидами чаевыми не обойтись.

– Как

вы будете платить? – спрашивает официант.

– Сенсорным поцелуем, – отвечает Петер.

– Хорошо, – соглашается официант, нажимает что-то на своем айпаде качества, и айпад Петера начинает вибрировать.

Сенсорный поцелуй после введения его в качестве платежного средства мгновенно завоевал признание. Исследователи из QualityCorp, концерна по улучшению жизни, установили, что губы значительно чувствительнее с точки зрения обнаружения подделки, чем отпечатки пальцев. Хотя критики утверждают, что дело совсем не в этом, а в том, что QualityCorp всего лишь хотела достичь более тесной связи клиентов с их продуктами. Если это действительно было их целью, то, по меньшей мере, у Петера она не срабатывала. Он бесстрастно прикасается губами к своему айпаду качества. Вторым поцелуем дает традиционные тридцать два процента чаевых. После восьмисекундной паузы айпад качества переключается в режим Stand-by, и дисплей гаснет. Петер видит свое слабое темное отражение. Невзрачное белое лицо. Не безобразное, но ничем не примечательное. Настолько непримечательное, что у Петера иногда возникает ощущение, будто он себя с кем-то перепутал. И тогда он думает, как сейчас, что кто-то другой смотрит на него с дисплея.

У входа его уже ждет самоуправляемый автомобиль. Его вызвал Никто.

– Привет, Петер, – говорит автомобиль. – Вы едете домой?

– Да, – отвечает Петер, садясь в машину.

Машина трогается, не спрашивая дорогу и адрес. И то, и другое известно. Или, по меньшей мере, машина знает Петера. Имя автомобиля высвечивается на дисплее. Его зовут Карл.

– Отличная погода, правда? – говорит Карл.

– Хватит болтать, – отвечает Петер.

– Тогда, чтобы вас развлечь, я поставлю лучшие хиты всех времен серии «Кушельрок» [1] , – говорит машина и включает музыку.

1

KuschelRock, нем. – немецкая серия сборников популярной музыки разных стилей и направлений, начатая в 1987 году.

Петер уже двадцать три года слушает «Кушельрок». Всю свою жизнь.

– Выключи, пожалуйста, – просит он.

– Лучше ничего, чем это, – отвечает машина. – Я должен признаться, что это вовсе не моя музыка.

– Вот как? – удивляется Петер. – Что же нравится тебе?

– Ах, если я еду один, то в основном слушаю «индастриал», – признается автомобиль.

– Ну-ка, включи.

Песня, которая сразу же вырвалась из динамиков, как нельзя лучше соответствовала дурному настроению Петера.

– Нормальная мелодия, – сказал он через некоторое время Карлу, – но не мог бы ты прекратить подпевать?

– О, да, конечно, – согласилась машина. – Прошу прощения. Я подпеваю непроизвольно.

Петер потянулся. Машина была просторна и уютна. Петер, вообще-то, позволял себе транспортный тариф для класса автомобиля, который не соответствовал его уровню. Один из его друзей сегодня сыронизировал, что Петер якобы пребывает в кризисе первой четверти жизни. Друг представил это таким образом, будто Петер купил себе автомобиль! При этом только сверхбогатые особы, мужланы и сутенеры имеют собственную тачку. Все остальные пользуются гигантским парком самоходных автомобилей, принадлежащих транспортным предприятиям. Отец Петера всегда говорил:

«Самое большое преимущество самоходных автомобилей заключается в том, что нет необходимости искать место для парковки». Если добрался до нужного объекта, то ты просто выходишь из машины, а она едет дальше и ведет себя так, как это делают машины, если они знают, что за ними не следят. Может быть, она где-нибудь назюзюкается.

Неожиданно Карл резко тормозит. Они останавливаются на обочине, недалеко от оживленного перекрестка.

– Мне очень жаль, – говорит машина, – но новые правила страхования определили ваш квартал как слишком опасный для самоходных автомобилей моего качества. Вы наверняка поймете меня, если я попрошу вас здесь выйти.

– Чего? – спрашивает Петер высокомерно.

– Но ведь это должно быть вам известно, – говорит Карл. – Вы же 51,2 минуты тому назад получили новые Общие условия вашего транспортного тарифа. Вы прочли Соглашение?

Петер молчит.

– В любом случае вы согласились, – говорит машина. – И вас наверняка обрадует, что я для вашего удобства выбрал точку, которая при вашей средней скорости позволит вам добраться пешком до дома всего лишь за 25,6 минуты.

– Круто, – отвечает Петер. – Действительно круто.

– Это вы сказали с иронией? – спрашивает машина. – Я должен согласиться, что у меня всегда были проблемы с моим детектором иронии.

– Кто бы мог подумать.

– Сейчас это тоже была ирония, не так ли? – спрашивает машина. – В таком случае ваша радость только что была также поддельной? У вас нет желания идти пешком? Если вы хотите, я могу вызвать вам машину более низкого качества, которая соответствует новой классификации вашего квартала. Такой автомобиль может прибыть сюда через 6,4 минуты.

– Почему классификация была изменена?

– Вы ничего не поняли? – спрашивает Карл. – В вашем районе участились нападения на самоуправляемые автомобили. Банды безработной молодежи придумали себе развлечение: они взламывают у моих коллег операционную систему, разрушают локационный чип и стирают способность к ориентированию. Это ужасно. Бедняги ездят бессмысленно и бесцельно по городу как машины-зомби. И если их случайно ловят, то на основании Закона о защите прав потребителей их ожидает утилизация. Горькая судьба. Вы ведь наверняка знаете, что после принятия Закона о защите прав потребителей любой ремонт строго запрещен.

– Да, я знаю. У меня есть небольшой пакетировочный пресс.

– О! – воскликнула машина.

– О! – ответил Петер.

– В таком случае вы наверняка понимаете мое положение.

Петер молча открывает дверь машины.

– Дайте мне, пожалуйста, оценку, – просит машина.

Петер выходит и закрывает дверь. Машина еще некоторое время причитает из-за того, что не получила оценки, потом, наконец, замолкает и едет к своему следующему клиенту.

Никто ведет Петера домой кратчайшим путем. Дом Петера – это небольшая грязноватая, обветшалая лавка подержанных товаров с пакетировочным прессом, в которой он не только работает, но и живет. Он унаследовал лавку два года тому назад от своего деда и с тех пор получает от нее едва ли что-то, кроме арендной платы. Когда до дома осталось всего лишь 819,2 метра, Никто неожиданно говорит:

– Петер, осторожно. На ближайшем перекрестке стоят четыре парня, у которых в картотеке судимостей значатся насильственные преступления. Я рекомендую вам пойти в обход.

– Может быть, эти четверо всего лишь соорудили небольшой прилавок и продают лимонад собственного изготовления, – говорит Петер.

– В это мало верится, – отвечает Никто. – Вероятность этого составляет…

– Ну, хорошо, – соглашается Петер, – веди меня обходным путем.

Ровно в тот самый момент, когда Петер подходит к дому, появляется дрон-курьер компании The Shop. Случайностям такого рода Петер уже давно не удивляется. Это не случайности. Случайностей вообще не бывает.