Страна кривого зазеркалья
Шрифт:
…Лариса выключила телефон. Ей подумалось тогда, что мало кто из ее знакомых живет счастливо. Браки разваливались на глазах, ее университетские девчонки, работая одновременно в нескольких местах психологами и подрабатывая воспитателями в каких-нибудь интернатах, все равно влачили нищенское существование.
Машка! Вот кому она позвонит, чтобы рассказать о Михаиле. И как это она раньше не догадалась обратиться именно к ней?
Лариса набрала ее домашний номер в надежде на то, что Маша непременно возьмет трубку. Она должна быть
Но трубку никто не взял. Надо срочно искать кого-то, кому можно было бы довериться…
Глава 9
Рано утром Шубин отправился в роддом – проведать Женю. Она спустилась к нему заспанная, в длинном халате, и по ее лицу нетрудно было догадаться, что она на него дуется. Он поцеловал ее в обе розовые щеки, затем в губы, и они уселись рядышком на диване возле пальмы, взявшись за руки и прижавшись друг к другу.
– Ладно, можешь не оправдываться, уж я-то знаю нашу работу. Но, поверь, мне было бы куда полезнее находиться в агентстве, на телефоне, чем лежать на кровати и разгадывать кроссворды. Наш ребенок родится тупым и ленивым…
– Знаешь, еще очень рано…
– Да уж, ты выбрал время… Меня вот разбудил. Вернее, нас. А к чему ты это говоришь?
– Так я ничего не смог купить – рынки еще не открылись, магазины тоже…
– У меня все есть. Все фрукты, какие только можно было найти на нашем рынке, сейчас лежат в холодильнике в моей палате…
– Не понял… Кто же это навещает мою жену?
– Крымов. Вчера пришел. Навеселе. С полными пакетами и букетом цветов. Знаешь, мне его так жалко. Словно это вовсе и не Крымов.
– Женька Крымов был у тебя? Но как он узнал, где ты?..
– Наверно, через Корнилова он узнал и номер моего мобильника, потому что перед тем, как прийти, он мне позвонил и спросил разрешения. Знаешь, думаю, ему не хватает нас, особенно тебя, ведь вы же – друзья. Он мотается по бабам, по ресторанам, ведет разгульный образ жизни и просто убивает себя. Он хочет вернуться в агентство. Может, так он хотя бы отвлечется. Ты позвони ему, скажи, что у тебя возникли сложности, тебе требуется его совет. Уверена, он тотчас же примчится.
– Примчится, это верно, да только привезет выпивку, закуску и будет вслух страдать по своей сбежавшей жене…
– Думаю, нет.
– Почему? Перегорело?
– Нет, не перегорело. Просто все когда-нибудь заканчивается, даже тоска. Ему надо срочно заняться делом, и ты, его друг, должен ему помочь с этим. Хочешь, вот прямо сейчас позвони ему…
– Да он спит!
– Тогда позвони позже, когда он выспится. А лучше – поезжай к нему домой с каким-нибудь вполне реальным делом, проблемой.
– Ладно, я заеду к нему, тем более что дело у нас продвигается с черепашьей скоростью… Но что мы все о Крымове? Как ты?
– Хочется надеть джинсы, кроссовки, кожаную куртку и засесть где-нибудь в засаде, выслеживая кого-нибудь, неважно кого… Ты себе представить не можешь, какая здесь тоска и как страшно иногда слушать все эти рассказы беременных о своих прежних неудачных родах. Одна, к примеру, два года тому назад вот в этом же роддоме родила мальчика, мертвого. Ей долго не приносили ребенка, а она ничего не знала… А потом как-то утром пошла в туалет и увидела мертвое тельце прямо на подоконнике, завернутое в клеенку…
– Женя, прекрати. Мне самому страшно становится от твоих рассказов…
– Это еще цветочки… Слушай, забери меня отсюда, а? Я буду лежать в агентстве на диванчике. Ни бегать, ни прыгать, обещаю, не буду… Я в нашей приемной «сохранюсь» лучше, чем тут. – И она вдруг расплакалась, уткнувшись в плечо Шубина. – Я здесь совсем одна. Вы там с Таней занимаетесь делом, а я тут – как какая-нибудь вещь, лежу на кровати и жду, когда ты мне позвонишь… Это несправедливо. Я понимаю, это было наше с тобой решение, чтобы ничем не рисковать, но, может, мы перестраховались? Роды у меня еще не скоро, а? Игорь, ну, пожалуйста! Ведь приемная сейчас пустая, трубку никто не берет, мы теряем клиентов… Когда еще вернется Надя. И мы поладим с ней, вот увидишь. Она, если понадобится, сама отвезет меня в роддом…
– Я поговорю с врачом, хорошо?
Женя ушла заплаканная, расстроенная, и Шубин долго смотрел ей вслед, думая о том, что он несет ответственность за эту маленькую и сейчас такую уязвимую и напуганную женщину. Конечно, она боялась родов, как и всякая другая нормальная женщина. Отсюда ее страхи и желание быть рядом с близким человеком. Но и оставлять ее одну в приемной тоже было опасно…
Он позвонил Крымову. И очень удивился, когда услышал его бодрый голос.
– Привет, это я, – сказал Игорь. – Ты что, еще не ложился?
– Шубин? Здорово, ужасно рад тебя слышать… – голос Крымова звучал радостно. – Ты по делу или как?
– Надо бы встретиться. Тут такое дело закрутилось… Я тебя не разбудил? – Он хотел знать, один ли Крымов и чем вообще занимается в столь ранний час. – Может, ты не один?
– Я один. Стою голый, весь в пене, как инженер Щукин, и с радостью слушаю тебя. Я теперь встаю рано, работаю… Вот и сейчас собирался после душа «выпить чашечку кофэ» и засесть за компьютер. Я ведь роман пишу. Уже третий год, правда.
Вот теперь его голос погрустнел.
– Ты Федорову Алису Борисовну из пансионата «Сосновый бор» знаешь?
– Да кто ж ее не знает? Хорошая баба. А что случилось? Ее грохнули?
– Нет. У нее в пансионате работала Лариса Иванова, психолог. Ее убили. Выстрелом в лоб. Она только дверь открыла, и ее тут же застрелили…
– Сколько ей лет?
– Тридцать два. Ее не изнасиловали, ничего такого… В доме ничего не пропало. Такое впечатление, словно ее хотели просто убрать. Как свидетеля.