Страна мыслителей
Шрифт:
заодно и завещание, больно уж вид у него был печальный. Ho, зато, с ребятами Свеклин договорился, аж до белого каления. Сначала жаловались друг другу на жизнь, а затем дело дошло и до чрезвычайно любопытных историй.
За эти несколько часов Свеклин наслушался такого (один
из пapнeй, оказывается, учился в школе менеджеров и был политически крайне подкован), о чем прежде, в силу cвoей природной нелюбознательности, даже и не помышлял . Больше всего Свеклина поразила история о судьбе космонавта Юрия Алексеевича Гагарина, он даже всплакнул малость. Оказывается, Гагарин вовсе не разбился, как это было принято считать. Напротив, oн жив. По крайней мере был всего каких-нибудь несколько лет назад... И находится он, Юрий Гагарин, в сумасшедшем доме. Куда его привела , неизвестная прежде науке, космическая болезнь. Надо же, как не повезло великому космонавту, досадовал Свеклин, наконец-то укладываясь спать на, отведенное ему, место на нарах. Да, жестковато, но ничего не поделаешь, придется потерпеть. Уж одну ночь можно «Все, сплю»,- решил Свеклин и закрыл глаза. Но оказалось, мученья его еще далеко не кончились. He успел он просмотреть и половины своего самого первого сна, как чей-то отчаянный крик о помощи вывел его из дремотного состояния. «Да что же это такое’?¬- возмутился Свеклин,- даже вздремнуть, и то не дают!» И кто же, вы думаете кричал, точнее молил о помощи ?
Никто иной как тот самый бумагомаратель. Оказывается, пока другие спали он по-прежнему маялся дурью. Да так, видно, старался, что умаялся окончательно. А как умаялся, так и вовсе ошалел. Ишь ТЫ, просить помощи вздумал, и у кого, у родимой милиции. Думал емy и проскочит... Ну и что, докричался! Вначале накостыляли. А как от обиды скулить начал, то и вовсе забрали. Видно, в карцер повели, чтобы окончательно привести в чувство. Как увидел Свеклин это, то понял, наконец и он, что с милицией шутки действительно плохи. А как понял, то весь сон как рукой сняло, более уже не сомкнул глаз, все ждал, что же еще будет. А далее было вот что. В десять утра, как и положено, пришел судья и начал разбирательство. Свеклина вызвали одним из первых. И хотя Свеклину было страшно, oн решил стоять намертво, то есть сознаваться OH нe хотел ни в какую. Но никто от него признания, похоже, и не требовал. Судье, оказывается, было достаточно показаний постнорожего и его напарника, хотя и они не могли утверждать доподлинно, что Свеклин действительно торговал книгами. Судья под свою ответственность, на основании одних косвенных улик, вынес Свеклину обвинительный приговор. Гласивший: Конфискация оставшегося товара и штраф в размере ста pyблeй за нарушение правил торговли. И хотя Свеклин подал жалобу районному прокурору, решение судьи осталось в силе. Из прокуратуры ответили, что судья поступил абсолютно правильно. С этого дня Свеклин четко усвоил для себя следующее правило: спорить с милицией беспoлезно, с ней надо не спорить, а попытаться договориться.
17.07.90
СИЛА АВТОРИТЕТА.
Когда известный Питерский прозаик Терентий Х, принес очередной свой шедевр в Издательство, главный редактор только и сказал:
– Премного благодарен Терентий Мефодьевич, будем печатать.
– Да вы хоть чуток взгляните, может кое- что надо подправить.
– Нет- нет, – отнекивался редактор,- я вам полностью доверяю.
– И все-таки,- настаивал писатель.
Рукопись романа. « Когда на карту поставлено все.»
Он не мог вспомнить ни дня, когда бы не чувствовал себя таким усталым. Но это была не просто усталость- чересчур мягкое слово для определения того состояния, в котором он находился сейчас, – на этот раз он испытывал не только физическое недомогание, он был полностью опустошен душевно. Постоянно находиться в состоянии войны- это еще можно понять, но это было еще не все. Бессмысленность? Правильным ли было назвать это так? Допустим, он просто- напросто ошеломлен, видя, как враги снова объединяются после его жестоких ударов. Вероятно так. Ощущение бессмысленности может быть тягостным для духа , когда ввязываешься в жестокий бой.
Армейские психологи охарактеризовали его как человека, обладающего полной властью над самим собой, но черт возьми, что это значит ? Может это зависит от того, что подразумевают под этой властью ?? Хороший полководец использует не только боевые возможности своих сил, а также и своевременное их сдерживание. Он не посылает простых стрелков против бронированного конвоя, если только он не сумасшедший или же не страшно отчаянный или, просто- напросто ,если он не идиот. Да что же собственно надо подразумевать под этой властью? Властью над самим собой. Наверное это тайна, существующая с тех незапамятных времен, когда человек стал действовать. Возможно это что-то связанное с внутренним видением собственной ценности. Должен ли хороший полководец, обладающий такой властью предаваться всевозможным, рискованным и тщеславным предприятиям, если его внутреннее видение исходит из высокой собственной ценности? Возможно, если положение невероятно отчаянное.
Степан Петров легко уживался с самим собой. Это не было тем, что составляло проблему. Его никогда не тянуло к самоубийству или самопожертвованию. Проклятая проблема была в том, что положение было действительно отчаянным, невероятно отчаянным, и Петрову было очевидно, что положение усложняется. Он попытался еще и еще раз, только Бог знает, как он старался изменить ситуацию.
Он наносил удары по врагам везде, где бы он не находил их, и любым оружием, которое имелось у него в руках. И даже если он не выиграл ни одного сражения и не одной стычки, то это не означает, что он проиграл эту проклятую войну. Сознавать это было тяжело. Такое бремя раздавит кого угодно. Бессмысленность? Как Дон-Кихот в известном сражении с ветряными мельницами. На кой черт все это нужно?! Кемаль говорил ему: « Ты победишь, попытайся понять это, и ты победишь. Остальное – чистка, это мы и сами сделаем.» Конечно, теперь война была окончена, осталась эта грязная чистка. Петров пошел на это, и он сделал это не потому, что это было правильно, а потому, что он хотел сделать это.
Он устал, устал от войны, пресытившись своей властью над самим собой, которую утвердил своими победами. Он был одинок, и он был проклят. Он был по уши в крови других людей, его сердце окаменело из-за огромного числа ненужных жертв в этой опустошающей, проклятой и абсолютно бессмысленной войне. А сейчас он сидел и валил все грехи ада на самого себя. Он пошел на предложение Кемаля только из-за того, что надеялся на быстрый конец этой казавшейся уже бесконечной войны. И еще он лишил себя на время жалости к самому себе.
Шестидневная молниеносная война, по крайней мере так он полагал, необходима для того, чтобы окончательно сокрушить преступные элементы, затем ФСБ сможет взяться за то, что осталось. А что собственно говоря и осталось то ? И опять та же упрямая мысль сверлила его мозг: « Ты не можешь выиграть эту войну до конца старина. Лучшее, что ты сделаешь- пусть кто- либо разубедит тебя, что ты выиграешь, – тогда ты с легкой душой повернешься спиной к выстроенным войскам и спокойно уйдешь с высоко поднятой головой. « Тогда ему почти удалось сделать это, а потом, (Кемаль назвал это последним усилием ) начальник милиции устроит военный самолет для него и даст ему в помощь красивую сотрудницу, чтобы он смог расслабиться. Первый день такого усилия был обычным, несколько мелких торговцев оружием из Томбова совершили неуклюжую попытку перегруппироваться. Петров вышел с победой из сражения, и у него появилось ощущение , что он поступил правильно, пойдя на предложение Кемаля. Следующий день обещал начаться также, что и предыдущий. :
Несколько старых свергнутых главарей мафии Западного Синдиката, небольшое столкновение с ними,- а потом Степан со всей силой обрушился на крупную группировку.
Это встряхнуло его немного, но только немного.
А потом была среда- третий день этой акции подавления. От иллюзий ничего не осталось. Согласно плану он должен быть в Сухуми : совершить внезапный рейд, чтобы проверить остатки абхазской мафии на месте. Его подразделение оставалось в резерве под началом Сони Бляхман, прекрасной сотрудницы и помощницы, а также той, которая стояла ближе всех к сердцу Степана. Но уже через несколько минут после того , как Степан собрался в поездку, он получил новые сведения от своего связника в главной квартире мафии в Москве, от некоего Лео Попикяна. И теперь Степан сидел не в солнечном Сухуми, а в иссушенной ветрами и зноем пустыне Каракумы и с тоской разглядывал седло на той демонической лошади, которая должна была привезти его к воротам Ада. То есть обратно ввергнуть его в вечную войну с мафией. А он устал. Один только Господь знает, как он устал.
Редактор оторвался от чтения рукописи и задумчиво взглянул на Терентия. Поймав вопросительный взгляд последнего, он ослепительно улыбнулся и сказал восторженным тоном: « Просто феноменально, хотя ничего иного я и не ожидал . «
Услышав это, Терентий Мефодьевич окончательно успокоился и вскоре распрощался с редактором, а редактор еще долго плевался ему вслед, потрясая кулаками и истошно визжа :» Совсем обнаглели эти метры, так и норовят всучить всякую дрянь, а ведь отказать нельзя, больно уж их читатель любит все, что не напишут- нарасхват !!»