Страна призраков
Шрифт:
– Его не должны схватить, – вдруг произнес Карлито, прикасаясь к узлу на шарфе одеревеневшими пальцами. – Тебя тоже. И только та вещь угодит к ним в руки, но пусть никто не подозревает, что это и был наш умысел.
– Дядя, чем же мы ему так обязаны?
– Он сдержал свое слово. Помог нам сюда попасть.
Карлито поднялся, как только поезд въехал на Пятьдесят девятую улицу. Негнущаяся ладонь в перчатке на миг задержалась на плече Тито.
– Удачи, племянник. – Он повернулся и был таков.
Мужчина посмотрел сквозь поток заходящих пассажиров, надеясь увидеть Вьянку, но кузина тоже пропала.
Он полез в карман куртки и нащупал там уникальный, очень тщательно изготовленный болгарский пистолет. Тот был небрежно завернут в новенький, хрустящий китайский носовой платок.
Если вытащить его из кармана, окружающие подумают: человек решил высморкаться, только и всего. Тито не стал доставать оружие. Он заранее знал, что картонный цилиндр с очень мелко помолотой солью целиком заполнил собой чрезвычайно короткий ствол. С той поры, как болгарские резиновые пыжи заменили на силикон, действующий заряд мог храниться двое суток.
А вот интересно, откуда эта соль? Где производят патроны? В Софии? Может быть, в Москве? В Лондоне, где, по слухам, работал болгарин, пока дед Тито не переправил его на Кубу? Или в Гаване, где он доживал теперь свои дни?
Поезд тронулся с места. Позади осталась площадь Колумба.
22
Ударные и бас
Обратно в «Мондриан» журналистку отвезла на большом серебристом «фольксвагене»-седане Памела Мэйнуоринг. Англичанка с белокурой челкой, совершенно закрывающей лоб, в прошлом сотрудничала с «Муравьем» в Лондоне на добровольных началах, потом перешла куда-то еще, но вскоре получила приглашение в Лос-Анджелес, следить за ходом некоей местной операции.
– А вы не видели Хьюберта прежде, – предположила она, направив автомобиль к Сто первой улице.
– Что, так заметно?
– Он сам сказал, собираясь на встречу с вами. Хьюберт никогда не упустит возможности пообщаться с новым талантливым работником.
Перед глазами Холлис проплывали пальмы, черные и косматые на фоне сизовато-розового небесного сияния.
– Теперь, когда мы встретились, я удивляюсь, что ни разу не слышала о таком человеке.
– Этого и не нужно. Он даже против того, чтобы люди знали о «Синем муравье». Нередко нас называют первым агентством вирусного маркетинга [85] . Хьюберту не по душе такая трактовка, и надо согласиться, он прав. Если стараться нарочно выдвинуть на передний план агентство или его основателя, это приводит к обратным результатам. По словам Хьюберта, он желал бы превратить агентство в черную дыру, но туда будет сложно добираться.
85
Вирусный маркетинг – способ продвижения компании или бренда, когда информацию о новом проекте распространяют сами потребители путем личных рекомендаций, в результате чего информация ассоциируется скорее с досугом, нежели с навязанным рекламным обращением.
Машина съехала с автострады.
– Скажите, вам что-нибудь нужно?
– Прошу прощения?
– Хьюберт велел предоставить в ваше распоряжение все, что потребуется. Понимайте эти слова в буквальном смысле, ведь вы заняты особым проектом.
– Особым?
– Никаких объяснений, цели не разглашаются, «потолка» у сметы нет, проект объявлен первоочередным. Для Хьюберта это очень важно. – Памела достала визитку из-за солнцезащитного козырька и протянула ее Холлис. – Все, что угодно. Только позвоните. Машина у вас есть?
– Нет.
– Хотите эту? Могу оставить.
– Спасибо, не надо.
– Наличные?
– Я предоставлю квитанции.
Памела Мэйнуоринг пожала плечами.
Автомобиль подъехал к гостинице, к каменным скульптурам у входа. Холлис разблокировала дверь еще до того, как машина остановилась.
– Спасибо, что подвезли, Памела. Приятно было познакомиться. Доброй ночи.
– Доброй ночи.
Холлис закрыла дверь. Серебристый седан, на корпусе которого сверкали теперь уменьшенные огни «Мондриан», плавно подался назад, к бульвару Сансет.
Дверь открыл ночной охранник с блютуcом в ухе.
– Мисс Генри?
– Да?
– Для вас сообщение. – Он жестом показал, куда нужно идти.
Журналистка направилась к стойке администратора мимо жуткого крестообразного диванчика, обитого девственно белой кожей.
– Ага, вот и вы, – сказал мужчина с фотомодельной внешностью, когда Холлис представилась.
Она хотела было спросить, чем он красит брови, но удержалась. Служащий протянул ей коробку из коричневого картона со сторонами по двадцать дюймов и попросил подписать прилагающуюся форму в нескольких экземплярах.
Холлис поблагодарила, взяла посылку, как оказалось, не слишком тяжелую, после чего повернулась, чтобы идти к лифту.
И увидела Лауру Гайд по прозвищу Хайди. Бывшая барабанщица «Кёфью» ждала у крестообразного диванчика. Вот и еще одно лишнее доказательство, тихонько заметил дотошный внутренний голос: значит, Холлис не обозналась тогда, вечером, увидев, как та промчалась мимо «Virgin».
– Хайди?
Впрочем, сомневаться не приходилось.
– Лаура, – поправила Гайд.
Пожалуй, ее костюм – Жирбо [86] , в духе «соккер-мама на грани фола» [87] – неплохо вписывался в здешний стиль. Казалось (хотя Холлис и не смогла бы сказать почему), что и темные волосы были подстрижены специально под обстановку.
86
Дизайнеры Марите и Франсуа Жирбо – создатели джинсовой инженерии. Франсуа Жирбо считается родоначальником стиля гранж.
87
Т.ж. «хоккейная мама», «балетная мама» – женщина средних лет, обычно белая, домохозяйка, представительница «среднего класса», полностью посвятившая жизнь семье, чья главная забота – вовремя забрать детей из школы и отвезти их в очередной кружок или секцию.
– Как ты, Лаура?
– Инчмэйл узнал мой сотовый номер от друга в Нью-Йорке, – сказала она, словно это все объясняло. – Бывшего друга. И позвонил сообщить, что ты здесь.
– Извини...
– Да нет, ты ни при чем. Правда. В двух кварталах отсюда Лоренс отсматривает съемочный материал. Если бы не к тебе, я поехала бы к нему.
– Он стал продюсером?
– Режиссером.
– А, поздравляю. Не знала.
– Я тоже.
Помолчали.
– На такое я не подписывалась. – Широкие полные губы Лауры вытянулись в безупречно прямую линию: знак, никогда не суливший добра. – С другой стороны, это же не надолго.
Что она имела в виду – режиссерскую работу своего мужа или их брак? Холлис и прежде не умела читать ее мысли. По словам Инчмэйла, подобная задача была никому не под силу, и как раз поэтому группа нуждалась в барабанщице: слушатели должны воспринимать первобытные сигналы – необъяснимые, но действенные.
– Хочешь чего-нибудь выпить? – Холлис повернулась, прижимая к груди картонную коробку левой рукой, в которой зажала импровизированную сумочку.
Фойе преобразилось: канделябры и свечи исчезли, все было готово для японского завтрака или, во всяком случае, для еды, которую следует брать черными палочками, но которую еще не успели подать. А так не хотелось приглашать Хайди к себе в номер. И Холлис просто продолжала идти по направлению к бесконечно длинному мраморному столу.