Страна призраков

Ли Патрик

Если Бетани выбралась, то она, скорее всего, уже связалась с Трэвисом. Может быть, сейчас они где-нибудь в Атланте и пытаются разобраться, что представляет собой цилиндр. Понять его основную функцию нетрудно. Но вот остальное… Сообразят ли они, что делать дальше, если она сама этого не знает?

И поймут ли, как мало времени у них осталось?

Глава 7

В отеле «Ритц-Карлтон», на Вермонт-авеню, Трэвис и Бетани сняли президентские апартаменты на десятом этаже – платила за все Рени Тернер, поступившая в этот раз вопреки обычному правилу снимать жилье подешевле. Номер площадью 1800 квадратных футов открывался

окнами на юг и запад, так что наблюдению за многоэтажкой ничто не мешало. Видели они и угол девятого этажа над кольцевой транспортной развязкой. Дальше, за интересующим их зданием, как на ладони лежала вся Вермонт-авеню, вплоть до Белого дома с трепещущим под ветром флагом на крыше.

Усевшись на кожаном диванчике, они открыли на полу рюкзак, достали цилиндр и положили на подушку между собой. Жар от него шел, как от остывающего движка.

Трэвис впервые получил возможность рассмотреть объект при ярком свете. Цилиндр был изрядно потерт, местами поцарапан и напоминал некий инструмент, многие годы служивший какому-нибудь не отличавшемуся бережливостью столяру или плотнику. В «Тангенсе» обращаться с ним таким образом определенно не могли. Трэвис сам видел, с какой осторожностью относится к объектам тамошний персонал. Для того – или тех, – кто пользовался цилиндром раньше, он был всего лишь инструментом, таким же, как дрель или радиальная пила для человека.

Трэвис посмотрел на ярлычки, приклеенные Пэйдж или кем-то еще рядом с тремя кнопками. В машине он к ним не присматривался.

Вкл.

Выкл.

Выкл. (задержка – 93 сек.)

Задержка… Что бы это могло значить? Он не стал ломать голову – прежде чем задаваться таким вопросом, нужно выяснить предназначение цилиндра.

Единственной, кроме трех кнопок и их символов, видимой деталью объекта была линза в одном его конце. Совершенно черная, размером с монету в 25 центов.

– Так вы говорите, что эта штука пришла из Бреши в паре с другой, такой же?

Бетани кивнула.

– И это случилось несколько дней назад?

– Нет, нет. Они появились давно. Думаю, где-то в восемьдесят восьмом.

Он посмотрел на нее, ожидая объяснений.

– Они были запечатаны. Знаете, что такое запечатанные объекты?

Трэвис знал. Однажды Пэйдж устроила ему настоящую экскурсию по Главной лаборатории Пограничного города. Помимо прочего, она рассказала и о запечатанных объектах и даже показала некоторые из них. Появлялись они нечасто и обладали, как правило, большей мощностью. Брешь выбрасывала их в защитной упаковке, напоминавшей жесткие пластиковые контейнеры, которыми продавцы обычно отпугивают магазинных воришек. Каждый запечатанный объект был по-своему уникален, причем не только в отношении цвета и размеров упаковки. Некоторые открывались легко: от электрического разряда, при определенной температуре или просто под воздействием физической силы. С другими приходилось повозиться. Лаборанты порой бились с ними неделями и даже месяцами, проводя серии экспериментов, каждый из которых был, образно говоря, выстрелом вслепую. Их подвергали воздействию всевозможных химических соединений, световых волн разной длины, воздушному давлению в вакуумной камере. Некоторые так и не раскрыли своих секретов. Пэйдж показала лимонно-желтый ящик размером со шлакобетонный блок. Бесшовный. Без каких-либо деталей. Матовый. Из Бреши появился на Рождество в 1979-м. Прошло тридцать лет, и никто по-прежнему не имел ни малейшего представления о том, что там внутри.

– В первый раз я попала в Пограничный

город в апреле этого года, – продолжала Бетани, – и поначалу выполняла самые разные поручения, что было частью стандартной подготовки. У них принято, чтобы каждый сотрудник умел делать все. Две недели назад меня направили в Главную лабораторию, и в первый вечер я два часа просто смотрела на эти диковинки. В них было что-то завораживающее. Как разложенный и оставленный кем-то пасьянс. Смотришь и думаешь, может, я увижу то, что пропустили другие.

Трэвису было знакомо это чувство, хотя он никогда не испытывал его в лабораториях Пограничного города. Оно посещало его в те далекие годы, когда он приходил на место преступления после того, как эксперты сняли все отпечатки, все сфотографировали, а тела увезли.

– Мое внимание привлек контейнер вот с этим. – Бетани указала на лежащий между ними цилиндр. – Размером чуть больше двух таких, положенных рядом. Белый, в форме пилюли, но немного сплющенный. Ровно посередине поперечный, как линия талии, шов. Казалось, возьми его обеими руками, потяни в разные стороны, и он раскроется.

Она немного помолчала, словно не зная, как перейти к следующей части. Или же сомневаясь, что он поверит ей.

– Вы меня разыгрываете, – сказал Трэвис.

Бетани пожала плечами:

– Глупая идея. Настолько очевидная, что я даже попробовать не решилась, хотя рядом никого не было. Подумала, что кто-то наверняка уже пытался это сделать еще тогда, в восемьдесят восьмом. И потом то же самое делали, может быть, десятки других. Это же как дверная ручка, – даже зная, что дверь заперта, вы все равно попробуете ее повернуть. В конце концов вечером в прошлую субботу я все-таки решилась и попробовала. И этот чертов контейнер раскрылся, будто пластмассовое пасхальное яйцо.

Трэвис удивленно вытаращился на нее. Чтобы за тринадцать лет такая простая мысль не пришла никому в голову – невероятно. В ее глазах мелькнула усмешка.

– Мы разгадали потом этот трюк. Вынули два цилиндра, сложили половинки, и они автоматически сомкнулись. Все, кто был в лаборатории, пытались их разомкнуть. Бесполезно. Даже я не смогла. Все равно что рвать кусок стали. Загадку разгадала Пэйдж, хотя и ей потребовался потом час, чтобы доказать свою теорию. Поставила два манипулятора, запрограммировала их на тягу и методично прошла по разным уровням силы. Печать открылась при значении силы в 12,4 ньютона.

– Чуть меньше или чуть больше, и ничего не получается, да? – догадался Трэвис.

Бетани кивнула:

– Да, только прилагать силу нужно в течение определенного, чуть больше секунды, временного отрезка. Если в эту секунду сила отклонится в ту или сторону, даже на десятую часть ньютона, ничего не получится.

– Я из физики ничего уже не помню. Да и не понимал ее толком. Что такое десятая часть ньютона?

Бетани на секунду задумалась:

– Для примера, 12,4 ньютона – это сила, которую нужно применить, чтобы поднять «Войну и мир» в твердом переплете. Вырвите двадцать страниц – и показатель уменьшится до 12,3 ньютона. Вот такой уровень чувствительности.

– Задача непростая.

– Вы не представляете. Даже зная все, силу и время, никто из нас так и не смог открыть контейнер вручную. Это практически невозможно. А у меня получилось с первого раза. Повезло. Один шанс на сто тысяч. – На ее лице проступило выражение усталого беспокойства, то же, что было, когда она стояла у подъезда его дома. – Так что, если подумать, во всем виновата я. В нападении на кортеж. Во всем. Если бы я не попала в «Тангенс», ничего этого не случилось бы. И эти штуки так и пылились бы на полке.