Страна Рождества
Шрифт:
Вик держала в памяти свой последний беглый взгляд на Уэйна, запертого в заднем отсеке «Роллс-Ройса». Она видела, как он резко махал рукой в воздухе — уходи, скройся, — почти как если бы сердился на нее. Он уже тогда выглядел бледным, как труп.
Она видела Уэйна проблесками, и по ней словно снова ударял молоток, охаживая теперь ее грудь, а не спину. Вот он сидит голый в песочнице, за их домом в Денвере, пухлый трехлетка с копной черных волос, пластиковой лопаткой закапывая пластиковый телефон. Вот он пришел на Рождество
Бах, каждое видение ударяло ее, и у нее снова сжимались отбитые внутренности. Бах, вот он младенец, голышом спящий на ее обнаженной груди. Бах, вот он, с руками по локти в смазке, стоит на коленях в гравии рядом с ней, помогая ей надеть цепь мотоцикла на звездочки. Иногда боль была такой сильной, такой чистой, что все в комнате темнело по краям ее видения, и она обмирала.
В какой-то миг ей потребовалось двигаться, она больше не могла оставаться на диване.
— Если кто голоден, могу приготовить что-нибудь поесть, — сказала она. К тому времени было почти девять тридцать вечера. — У меня полный холодильник.
— Мы пошлем за чем-нибудь, — сказал Долтри. — Не беспокойтесь.
Они включили телевизор и настроились на КННА — Кабельные новости Новой Англии. Тревожное сообщение о Уэйне начали передавать час назад. Вик видела его дважды и знала, что не выдержит этого еще раз.
Сначала показывали фотографию, которую она им дала, — Уэйн в футболке с надписью «Аэросмит» и вязаной шапочке с надписью «Эвеланш», щурящийся на ярком весеннем солнце. Она уже пожалела об этом, ей не нравилось, как эта шапка прятала его черные волосы и оттопыривала уши.
Затем следовала фотография самой Вик, взятая с сайта «ПоискоВик». Она предполагала, что показывают именно эту, чтобы на экране была красивая девушка — в черной юбке и ковбойских сапогах, она была накрашена и смеялась, запрокидывая голову, — потрясающий образ, если учесть ситуацию.
Мэнкса не показывали. Даже не называли его фамилию. Похитителей описывали только как двоих белых мужчин на старинном черном «Роллс-Ройсе».
— Почему они не говорят, кого именно разыскивают? — спросила Вик, увидев сообщение впервые.
Долтри пожал плечами, сказал, что выяснит, встал с дивана и побрел во двор поговорить с кем-то еще. Однако, вернувшись, он не предоставил никакой новой информации, а когда сообщение передали во второй раз, полиция по-прежнему разыскивала двоих белых мужчин из приблизительно 14 миллионов белых мужчин, которых можно найти в Новой Англии.
Если она увидит сообщение в третий раз и в нем не будет фотографии Чарли Мэнкса — и если не назовут его имени, — она опасалась, что может запустить в телевизор стулом.
— Пожалуйста, — сказала сейчас Вик. — У меня есть шинкованная капуста и холодная ветчина. И целая буханка хлеба. Я могла бы сделать сэндвичи.
Долтри поерзал на
— Думаю, надо, — сказала сотрудница Читра. — Конечно. Я пойду с вами.
Она испытала облегчение, выйдя из гостиной, где было слишком много народу, полицейские сновали туда-сюда, а рации непрерывно бормотали дурными голосами. Она остановилась, вглядываясь в лужайку через открытую входную дверь. В свете прожекторов во дворе было ярче, чем в полуденном тумане. Она видела опрокинутые жерди изгороди и мужчину в резиновых перчатках, измерявшего отпечатки протекторов, оставленные в мягком суглинке.
Полицейские машины вспыхивали мигалками, как будто на месте чрезвычайного происшествия, хотя чрезвычайное происшествие уехало отсюда три часа назад. Точно так же вспыхивал у нее перед глазами Уэйн, и на мгновение она почувствовала в голове опасную легкость.
Читра увидела, что она оседает, взяла ее за локоть и помогла пройти оставшуюся часть пути на кухню. Там было лучше. Там они были одни.
Окна кухни выходили на причал и озеро. Причал освещался еще несколькими большими прожекторами на треногах. Полицейский с фонариком забрался в воду по бедра, но она не могла понять, с какой целью. Человек в штатском наблюдал за ним с края причала, показывая и давая распоряжения.
В сорока футах от берега плавала лодка. На переднем ее конце, рядом с собакой, стоял какой-то мальчик, глядя на полицейских, огни и дом. Увидев собаку, Вик вспомнила о Хупере. С тех пор как увидела в тумане фары «Призрака», она ни разу о нем не подумала.
— Кому-то надо… пойти поискать собаку, — сказала Вик. — Пес должен быть… где-то снаружи. — Через каждые несколько слов ей приходилось останавливаться, чтобы отдышаться.
Читра смотрела на нее с огромным сочувствием.
— Не волнуйтесь о собаке, мисс МакКуин. Вы воду пили? Сейчас организму требуется побольше жидкости.
— Я удивляюсь, что он… не лает до… хрипоты, — сказала Вик. — При всем этом переполохе.
Читра провела рукой по руке Вик, раз, другой, а затем сжала Вик локоть. Вик посмотрела на нее с внезапным пониманием.
— У вас и так было, о чем беспокоиться, — начала Читра.
— О Боже, — сказала Вик и снова заплакала, дрожа всем телом.
— Никто не хотел расстраивать вас еще больше.
Она покачивалась, обхватив себя за плечи и плача так, как не плакала с тех первых дней после того, как отец оставил их с матерью. Вик пришлось на какое-то время прислониться к разделочному столу, не будучи уверенной, что она по-прежнему способна удержаться на ногах. Читра протянула руку и робко погладила ее по спине.
— Ш-ш-ш, — сказал мать Вик, уже четыре месяца как мертвая. — Просто дыши, Вики. Просто дыши, ради меня. — Она сказала это с легким индийским акцентом, но Вик все равно узнала голос матери. Узнала и прикосновение материнской руки к своей спине. Все, кого теряешь, по-прежнему остаются с тобой, а значит, никто из них вообще, может, и не теряется.