Страна Синих Ягод
Шрифт:
– Жаль, не успела сегодня разжечь очаг и не пожарила мясо. Знала бы, что вы сегодня вернётесь, вчера пошла бы на охоту, – присаживаясь рядом с отцом, сказала Рагнейда.
– К вечеру мы с Рагнейдой испечём лепёшки с мёдом, – с интересом посматривая на Ингвара, пообещала Хельга, расположившаяся рядом с Ульваром.
Епископ Джереми молитвенно сложил руки и принялся молиться. Эйрик взглянул на него и заскрежетал зубами.
Вегард положил свою ладонь на руку Эйрика, на которой вздулись жилы, и спокойно сказал:
– Во время пира каждый может вести себя за столом, как
– Да пусть он делает, что пожелает. Главное, пусть молчит, а то сейчас начнёт читать свои проповеди.
– Эйрик, не задирайся и не грусти! Лучше выпей этот прекрасный пенящийся напиток, которым тебя угощает Рагнейда, и на душе станет легче, – сказал Вегард и поднял кружку.
Все, в том числе епископ, со звоном свели кубки. Эйрик встал, подошёл к не дотянувшемуся до него старому Хэварду и с такой силой ударил своим большим кубком о кубок, который в твёрдой руке держал старик, что на стол выплеснулись капли медового напитка. Эйрик Рыжий опорожнил кубок до дна и, верно – на душе стало легче. Приятное тепло растеклось по жилам, налились тяжестью ноги, закружилась голова.
– Как я рад снова пировать вместе с вами, друзья! – вернувшись на место и закусив напиток солониной, сказал конунг и положил руку на плечо Ингвару.
– В последнее время ты нечасто бываешь в наших краях, Эйрик, – с укором произнёс Ингвар.
– А ты вообще не бывал у меня в Братталиде. А давайте-ка все вместе отплывём в Гринланд! Поселитесь рядом со мной. В Гринланде обширные пастбища. Будем торговать овечьими шкурами, тюленьим мясом и жиром. Построим крепости не хуже, чем у франков. Станем богатыми, словно фламандские или генуэзские купцы.
– Так ведь те, кто побывал в Гринланде, рассказывают, что там даже леса нет, а растут низкие и корявые деревца. Плавник если пригонит к берегу или суда туда брёвна доставят, и то – счастье, – сказала Рагнейда.
– Зато там много огромных камней. Вот мы и будем возводить крепости из камней, – сказал Эйрик.
– Зачем нам куда-то переселяться? Ведь мы и так здесь пьём эль из серебряных и бронзовых кубков. На наших женщинах золотые серьги и ожерелья из жемчуга и драгоценных каменьев, а золотые перстни с изумрудами и сапфирами украшают их пальцы, – возразил Ульвар.
– Вот только Рагнейда и Хельга не носят такие серьги и ожерелья, – заметил Ульвар.
– Ты же знаешь, Ульвар, Хельгу мы только что привезли из Иглстоуна, где она была пленницей, а моя Рагнейда с детства не любит никаких других украшений, кроме венков из полевых цветов, – заметил Ингвар.
– Да и у тебя, Ингвар, нет на руке золотого перстня с большим изумрудом, который я подарил тебе после битвы в Бретани. Куда ты его подевал? – спросил Эйрик.
– Он хранится в шкатулке, как и все твои дары, а также подарки всех моих друзей, – ответил Ингвар
– Знаешь, Рагнейда, твой отец никогда не брал драгоценности в захваченных городах. Скажи, это ты ему запретила? А тебя этому, наверняка, научили проповедники? – поинтересовался Эйрик.
– Я ничего не могла запретить отцу. Да и не общаюсь я с пришлыми священниками. Мне кажутся скучными и они сами, и их проповеди. Просто мне не нравятся все эти безделушки из драгоценных камней. Мне больше всего хотелось бы отправиться с вами в поход и увидеть чужие земли, – сказала Рагнейда.
– Я побывал во многих местах. Видел земли фламандцев и франков, испанцев и мавров, генуэзцев и венецианцев. Прогуливался по оливковым рощам Сицилии и по выжженным солнцем каменистым берегам Мальты, – сказал Эйрик. – Твой отец вместе со мной тоже побывал в этих местах, когда мы с ним были совсем молодыми. Тогда он ещё не боялся надолго оставлять в Скогстрёме свою жену Ингриду и тебя. Однажды мы с ним даже застали извержение вулкана на побережье южного моря. Из огнедышащего жерла на нас сыпались раскалённые камни. В южных землях остались жить многие достойные воины-викинги, чтобы властвовать в Ирландии, в стране франков и в других королевствах.
– Да. Отец рассказывал мне о ваших походах, – сказала Рагнейда.
– Так вот, скажу прямо, я побывал во многих южных землях, но нет ничего прекрасней северных краёв! – воскликнул Эйрик. – И не только рядом с этим посёлком так красиво. Видела бы ты, Рагнейда, величественные просторы Гринланда! Там по вечерам белоснежные вершины гор освещаются багровым солнцем, а тёмная полоска берега окутывается розовой дымкой. Некоторые наши моряки к западу от Гринланда видели большую землю, которая лежит там, куда садится солнце. Можно будет отправиться к той далёкой неведомой земле на западе. А по пути в Гринланд мы побываем в Исландии – стране льда, кипящих вод и огнедышащих вулканов.
– Эйрик, ты так интересно рассказываеш, что мне тоже захотелось увидеть Исландию и Гринланд, – сказал Ингвар.
– Так в чём же дело?! – воскликнул Эйрик. – Собирайтесь, и мы отправимся в Исландию, а затем в Гринланд. Можете побыть там недолго, а можете остаться на всю жизнь.
– Соглашайся, отец! Только возьми меня с собой, – умоляюще взглянув на Ингвара, попросила Рагнейда.
– Да и я пригожусь тебе, Ингвар, – озорно стрельнув зелёными глазами, воскликнула опьяневшая Хельга.
– А нас с Вегардом ты возьмёшь с собой, Эйрик? – пробасил Ульвар.
– Конечно. Я был уверен, что вы согласитесь отправиться со мной в Гринланд, – обрадовался конунг.
– Тебе ещё предстоит набрать гребцов, – напомнил Вегард.
– Думаю, многие викинги согласятся плыть со мной, – сказал Эйрик.
– Они почтут это за честь, – сказал старый Хэвард. – Ты правильно решил, Эйрик. Вы ещё молоды и кому, как не вам, надлежит отправиться в Гринланд, а потом пойти дальше, на запад! – воскликнул старый Хэвард.
– Молоды? Да ты смеёшься, старик! – воскликнул Эйрик. – У большинства из нас уже полно седых волос.
– Вот видишь, ты сам так обратился ко мне, как к старику. Выходит, ты ощущаешь себя молодым, – улыбнулся Хэвард. – По сравнению со мной вы ещё юноши. Ведь мне уже семь десятков лет.
– До такого почтенного возраста у нас в посёлке не доживал ещё никто, кроме тебя, Хэвард, – сказал Ингвар.
– И никто из нас, кроме Рагнейды, не доживёт, – заявил Вегард.
На него вопросительно и грустно посмотрела Рагнейда.