Страна желанная

Бражнин Илья Яковлевич

— Назад.

Дрожа всем телом, пёс полуприсел, словно готовясь к прыжку, и взглядывал на Глебку, как будто прося разрешения прыгнуть. Но Глебке было не до пса. Он стоял неподвижный и застывший, не сводя глаз с сержанта. Он узнал пришельца с первого взгляда. Сомнений быть не могло. Это тот краснорожий детина, который закручивал назад руки Василию Квашнину, а потом волок по земле его жёнку Ульяну… Зачем явился он теперь сюда? Что ему здесь-то нужно?

Буян подобрался к Глебке и, просунув острую морду между Глебкиных колен, грозно

зарычал на чужака. Глебка слегка сжал морду Буяна коленями, и пёс замолчал. Тогда Глебка хмуро и отрывисто спросил у сержанта:

— Тебе чего?

Сержант Даусон ничего не ответил. Он не понимал и не хотел понимать русского языка. В данном случае он вообще всякие разговоры считал излишними. Он находит для себя подходящим этот дом и он его занимает. Кто жил здесь до него и кому он принадлежит — Даусона не касается.

Не обращая никакого внимания на Глебку, он бегло оглядел сторожку, обошёл её, заглянул через окна наружу. Из окон была видна дорога. Прекрасно. Сержант поглядел на потолок. Потом вышел в сени. Осмотрел и их. После этого он вернулся в сторожку, подошёл к лежанке, указал солдатам на Глебкин сенник, на лежащий поверх него драный полушубок и что-то сказал отрывисто и громко. Один из солдат сгрёб с лежанки сенник и полушубок и потащил их к двери.

— Ты чего? Ты куда это? — сердито спросил Глебка.

Но и на этот раз сержант не обратил на Глебку никакого внимания. Солдат застрял со своей неудобной ношей в узком дверном притворе. Глебка кинулся к нему и схватился за рукав полушубка. Он был не на шутку рассержен бесцеремонностью чужаков. Солдат что-то крикнул и, вырвав полушубок из Глебкиных рук, протиснулся в сени. Глебка шагнул следом за ним. Наружная дверь была открыта. Солдат вышел на крыльцо и сбросил сенник и полушубок прямо на снег. Туда же выбрасывал другой солдат вёдра и кадушки, потом сенник с отцовской кровати и другое лесниково имущество. Глебка постоял с минуту в сенцах ошеломлённый всем происходящим и растерянный. Когда солдаты выбрасывали отцовское одеяло, он уцепился за него и зло крикнул:

— Вы чего? Из ума что ли выскочили?

Этот крик привлёк к Глебке внимание сержанта. Сержант посмотрел на него, словно только что увидел. Потом протянул руку к Глебке и взял его за ворот. Глебка дёрнулся и схватился за руку сержанта. Это не изменило положения. Рука была, как железная. Сержант Даусон легко приподнял худенького Глебку и кинул в дверной пролёт. Болтая руками и ногами в воздухе, Глебка вылетел наружу и ткнулся головой в снег. Сержант вышел на крыльцо посмотреть, как барахтается в снегу Глебка, и захохотал.

Этот хохот точно плетью полоснул Глебку… Его выкидывают из отцовского дома да ещё и смеются над ним. Этого Глебка стерпеть не мог. Яростно вскрикнув, он кинулся на сержанта, но тот перехватил Глебку на первой ступени крыльца и пинком отбросил назад. Глебка упал на какую-то кадушку. Кадушка треснула и рассыпалась на клёпки.

При падении Глебка больно зашиб голову и на мгновение перестал видеть окружающее. В следующую секунду он был уже на ногах и снова бросился на сержанта.

Даусон перестал хохотать. Он

посмотрел на Глебку холодными, немигающими глазами. Оказывается, этот русский мальчишка — не вещь, которую можно не замечать или швырнуть, куда захочешь. Это боец. Он лезет в драку. Ну, что ж. Тем хуже для него. Глаза сержанта налились кровью, и неизвестно, чем кончилось бы это столкновение, если бы в дело не вмешался Буян, выскочивший как раз в эту минуту на крыльцо. Увидя, что чужак ополчился на хозяина, пёс ринулся вперёд и вцепился зубами в обвитую шерстяной обмоткой ногу сержанта.

Сержант взвыл и так бешено лягнул ногой, что Буян слетел с крыльца вниз, перекувырнувшись при этом в воздухе. Вслед за тем хлопнул выстрел, и посланная взбешённым сержантом пуля просвистела над самым ухом Буяна. Второго выстрела и второй пули Буян дожидаться не стал. Он изо всех сил припустил в лес и вскоре скрылся за стволами сосен.

В ту же минуту исчез с поля битвы и Глебка. Дед Назар, выскочивший на шум из своей хибарки, с одного взгляда понял всю опасность положения. С проворством, которого трудно было от него ожидать, дед подбежал к крыльцу, ухватил Глебку поперёк туловища и утащил к себе.

Шум схватки разом стих. Сержант поставил прокушенную ногу на перила крыльца и принялся развёртывать обмотку.

— Проклятый пёс.

Сержант повернулся к солдатам и приказал:

— Как только он снова появится около дома — этот пёс — застрелить! — Он увидел на снятой обмотке бурые пятна крови и прибавил злобно: — Вообще стрелять всякого русского, который появится около дома.

— Должен я окликать подходящего прежде, чем стрелять? — осведомился один из солдат.

— Можешь окликнуть после того, как выстрелишь, — усмехнулся сержант.

Другой солдат спросил:

— Распоряжение касается и хозяев этого дома?

— Дурак, — ответил презрительно сержант, — хозяин этого дома я.

Он поднял голову и оглядел сторожку сверху донизу оценивающим взглядом. Домик был невелик, но срублен из толстых и ровно подобранных сосновых брёвен добротно и прочно. Да. Таких брёвен в Англии не достать. Лейтенант Скваб недаром так много говорит о русском лесе. Он в этом деле знает толк. А что, если бы этот домик разобрать по бревну, перевезти в разобранном виде в Йоркшир и там снова поставить на дальней отцовской ферме, которую у него арендует Батлинг? Эта мысль вызывает улыбку на толстых губах сержанта. Честное слово, это было бы неплохо — поставить такой русский охотничий домик!

Сержант снова оглядывает сторожку и всё больше проникается мыслью, что дом этот его, сержанта Даусона, собственность. Он даже прикидывает на глаз — как бы хорошо выглядел вырезанный над дверью девиз: «Мой дом — моя крепость». Это чисто английский девиз. Да. Чисто английский и по духу и по выражению. Чертовски ловко сказано. Тут всё, что надо, заключено: и утверждение священного права собственности, и гордое сознание этого права, и грозное предупреждение всякому, кто вздумал бы посягнуть на его очаг, вторгнуться в его дом.