Страна желанная
Шрифт:
Лейтенант взмахнул перчаткой, словно показывая, как он будет уничтожать неповинующихся. Крестьяне стояли неподвижно и глядели на него хмуро и насторожённо. Это не понравилось лейтенанту. Они должны были робко опустить глаза. Они не должны стоять так, глядя прямо на него.
— Кто здесь у вас есть болшевик? — спросил он отрывисто.
Толпа молчала. Лейтенант Скваб подождал минуту. Взгляд его остановился на рябом лице кулака Мякишева, стоявшего несколько в стороне от толпы вместе с лавочником Дерябиным.
С
Лейтенант Скваб сидел в просторной поповской горнице с навощённым полом, фикусами, пузатым комодом под накидкой вологодских кружев и большим иконостасом в красном углу. Он сидел и пил чай. За самоваром сидела полнотелая попадья с розовым лицом, розовыми руками, с розовыми на локтях ямочками, выглядывающими из-под рукавов розового утреннего капота.
Третьим за столом был отец Захарий — желчный, малорослый, сухонький, с нервным лицом и быстрой речью. Постоянно поправляя налезающие на лицо жиденькие рыжеватые волосы, отец Захарий толковал лейтенанту о божественном происхождении всякой власти (кроме, разумеется, большевистской) и о том, что все мужики скопидомы и подлецы.
Отец Захарий говорил скороговоркой, и лейтенант плохо его понимал. Он изредка кивал своей длинной головой и всё смотрел на пухлые, розовые руки попадьи. Попадья смущалась и сладким голосом предлагала ещё чаю. Лейтенант пил, отец Захарий продолжал говорить.
Увидя входящего Мякишева, он приостановился и, прервав доказательства божественности происхождения власти и мужицкой подлости, отрекомендовал вновь пришедшего как представителя имущих и благонамеренных крестьян Воронихинского прихода.
Мякишев приветствовал лейтенанта Скваба как «представителя славных союзников» и сообщил ему фамилии сельсоветчиков, которых, по мнению Мякишева, следовало немедленно арестовать, как первейших смутьянов и большевиков.
Лейтенант Скваб вынул записную книжку в кожаном чёрном переплёте, аккуратно записал в неё все фамилии и сказал, что займётся этими людьми. Но прежде он хотел показать населению свои мирные намерения, чтобы привлечь его на свою сторону в борьбе с большевиками. С этой целью лейтенант и созвал в полдень крестьян на площадь.
— Кто же здесь болшевик? — нетерпеливо повторил лейтенант Скваб свой вопрос.
И опять все замолчали, глядя на этого длинного иноземца, который нивесть зачем приехал из Англии в Ворониху и спрашивает про большевиков.
Вместе с другими смотрел на лейтенанта Скваба и Глебка. Он залез на зелёный столбик церковной ограды, откуда было хорошо видно всё, что делалось на площади. Рядом с ним устроился Степанок.
— Гляди-ко,
— А сапоги-то, сапоги-то, гляди. Вона, который у пулемёта сидит, ногу задрал, гляди. И каблук и подошва — всё в гвоздях. Не меньше, как гвоздей по сто на каждом сапоге будет.
— Погоди ты. Офицер опять чего-то говорит.
Не дождавшись ответа, лейтенант Скваб вынул из кармана длиннополого френча чёрную записную книжку и стал называть записанные ещё утром под диктовку Мякишева фамилии. Их было пять — весь состав сельсовета.
Назвав фамилии, лейтенант опустил записную книжку и сказал громко.
— Эти фамилии приказ выйти наперёд.
Но никто не вышел вперёд. Наоборот, два человека выскользнули из задних рядов и скрылись в первом от церкви проулке. Это были секретарь и член сельсовета. Ещё один член сельсовета и председатель скрылись из Воронихи на заре, услыхав о взятии интервентами и белогвардейцами станции. Они ускакали в волосгь и там присоединились к формирующемуся партизанскому отряду. Единственным членом сельсовета, который находился на площади, был Василий Квашнин.
Лейтенант нетерпеливо передёрнул плечами.
— Я буду ещё раз сказать фамилии, — объявил он, думая, как выйти из неловкого положения. — И они будут громко откликать.
Он стал снова читать фамилии одну за другой, делая после каждой остановку и оглядывая толпу. Толпа отвечала после каждой фамилии:
— Нет такого.
После первой фамилии ответ был недружен и его негромко выкрикнули два-три человека. Но мало-помалу толпа осмелела и уже в ответ на новую названную лейтенантом фамилию все громко и дружно кричали:
— Нет такого.
Они прокричали «нет такого» и тогда, когда названа была фамилия Квашнина, хотя сам Квашнин стоял на виду у всех. Это была уже явная насмешка. Лейтенант не подозревал ещё правды, но по оживлению в толпе понял, что на площади делается не совсем ладное. Левая щека лейтенанта задёргалась, и он грозно поглядел в сторону Мякишева, который утром дал ему список членов сельсовета. Мякишев кашлянул и показал рукой на Квашнина. Он пытался сделать это исподтишка, незаметно для других, но многие из крестьян заметили его предательский знак. Глебка, отлично видевший всё с высоты своего столба, сказал Степанку взволнованно:
— Вот гнида. На твоего батьку указывает.
Лейтенант понял жест Мякишева. Он сказал что-то по-английски сержанту Даусону и показал перчаткой на Квашнина. Сержант в сопровождении двух солдат подошёл к Квашнину и сделал ему знак, показывая, что надо выйти вперёд. Квашнин сделал несколько шагов и приблизился к лейтенанту.
— Ну ты, скажи сейчас, почему сразу не откликал, когда я говорил болшевик выйти наперёд? — спросил лейтенант резким, каркающим голосом.